упал ему в желудок.
Сделав вдох, он отбросил все опасения и потянулся за чистым листом писчей
бумаги. Чтобы осуществить свой план, нужно создать видимость работы.
Эвермор заправил бумагу в «Крэнделл», но стоило ему коснуться пальцами
клавиш, он ощутил приступ чистой необъяснимой паники. И тут же отдернул
руки.
− Что-то не так?
Подняв голову, он обнаружил, что Дейзи взирает на него с легкой
озабоченностью.
− Ничего, − солгал он, хотя правда лучше послужила б его цели. – Почему вы
спрашиваете?
− Вы выглядите… обеспокоенным.
− Я в полном порядке.
Удовлетворившись ответом, она вновь сосредоточилась на работе. Себастьян
опять положил руки на клавиши и застыл, парализованный. Белый лист бумаги
маячил перед ним, подобно ледяным просторам Арктики. Он закрыл глаза, но
стало только хуже, поскольку ощутил предательскую жажду просачивающегося
в кровь кокаина. Он не мог этого сделать. Не мог даже притвориться, что
пытается. Его руки соскользнули с печатной машинки. Он разразился тихими
проклятиями.
− Милорд?
Себастьян вновь поднял глаза и увидел, как она тихонько кашлянула.
− Прежде чем вы попытаетесь исправить роман, − мягко предложила она, −
может, стоит его сперва прочитать?
− Прочитать? – Он ухватился за эту мысль с глубоким облегчением. Читать,
даже собственную прозу, куда лучше, чем притворяться, что пишешь. – Да,
разумеется. Это будем отличным первым шагом.
Сдвинув в сторону список ее замечаний, лежавший сверху, он сгреб стопку
пожелтевших страниц, откинулся в кресле, напустив на себя самый, как он
надеялся, добросовестный вид. Себастьян чувствовал на себе ее задумчивый и
несколько озадаченный взгляд, но не обращал внимания, заставляя себя
приступить к чтению рукописных строк, выведенных им много лет тому назад.
Это была мука. К концу первой главы он не мог взять в толк, с чего, ради всего
святого, в свои семнадцать он был так самонадеян, что полагал, будто обладает
хоть каким-то талантом. К концу второй не понимал, как у Гарри мог оказаться
настолько плохой вкус, чтобы опубликовать хоть одну его работу. К концу
третьей убедился, что проявил завидную рассудительность, ни разу за все годы
не взяв в руки этот роман. Это просто мусор.
Себастьян изводил себя все утро, но к концу восьмой главы, рукопись стала
столь невыносимо скучной и банальной, что он просто вынужден был
остановиться.
В противоположность ему мисс Меррик, все еще поглощенная работой,
строчила по бумаге, и Эвермор вновь задался вопросом, как можно так писать.
Она занималась этим уже несколько часов, затерявшись в волшебном
писательском мире, где важна только история и ничего больше. Ах, жить так,