Тогда сто восьмая камера имела не такой вид, как сейчас. Это был самый настоящий зал ожидания у портала, ведущего в преисподнюю. Шконки в два яруса одна к одной, людей как шпрот в банке, табачный дым такой, что хоть топор вешай. Всюду мокрое белье, грязные носки, слезоточивая вонь от параши. Стены драные, полы гнилые.
Сейчас и полы нормальные, и стены покрашены. Шконки в один ряд. Людей раза в три-четыре меньше. Но все равно много. Да и от параши воняет.
Вильям выцепил взглядом кучку арестантов. Этот квартет держался особняком от остальных. Парни с виду цивильные, не порченные туберкулезной сыростью штрафных изоляторов, не травленные лагерной пылью, но чувствовали они себя здесь по-хозяйски.
Только один арестант производил впечатление бывалого. Мощный на вид мужик с кривым носом и шрамом на щеке. На плечах у него синели татуировки – руки с кандалами на запястьях, сжимающие ножи. Работа грубая. Картинки наверняка кололись иглой и электробритвой.
А на теле у широколицего скуластого паренька красовалось настоящее произведение искусства. Два дракона сползали с его плеч и рвали друг друга по центру грудной клетки. Изображение цветное, объемное.
Двое других сидельцев, видимо, не могли похвастать тем же, поэтому были в футболках. Арестанты играли в карты и не обращали никакого внимания на вертухая.
Все они делали вид, что не замечают новичка. Но Вильям улавливал напряжение в их движениях, взглядах. Эти персоны явно ждали, когда новичок заявит о себе.
– Я не понял, это что, санаторий? – Вильям надвинулся на парня, который сидел на шконке чуть в стороне от сортира.
Место у него не самое лучшее, но и не позорное. Да и сам он точно не из опущенных.
Ничего не говоря, Вильям сунул ему в руки свою скатку, а сумку поставил на шконку в ноги. Парень яростно сверкнул взглядом, но поклажу оттолкнуть не посмел.
– А ты куда ехал? – с ухмылкой спросил кривоносый тип.
– Машину времени заказал. – Вильям глотку не рвал, но говорил громко и улыбался вполне добродушно. – Думал, сгоняю лет на двадцать назад. Ни фига! Раньше на этой хате душегубка была, народ стоя спал, падать было некуда. А сейчас как в санатории.
– А ты раньше здесь бывал?
Вильям резко шагнул к арестанту, остановился, впился в него взглядом и резко спросил:
– Ты кто такой?
– Не понял, – встрепенулся тот.
Но Вильям молчал и продолжал давить на него всей своей внутренней силой.
– Да я-то Бобон!..
– За хулиганку отмотал? – спросил Вильям, глянув на его татуировку.
– Ну…
– Нормальные такие ножи. Насквозь пробьют, да?
– А что?
– А то, что серьезно у тебя. Но не очень. У этого вообще херь в повидле.