Сон разума (Левченко) - страница 132

02.06 Сегодня на работе, закрывшись в кабинете, стал в мельчайших подробностях представлять себе, как расстреливаю сослуживцев.

Начал, разумеется, с бухгалтерии, поскольку она у нас находится на первом этаже. Дверь в неё суровая, железная, но ничего, мне сразу открыли, имею право туда заходить. Есть там одна толстая бестолковая престарелая дура, как раз главный бухгалтер. Каким образом она им стала – загадка, не через постель же – мерзкая очень. С неё и начну. Захожу, значит, и прямо к ней в кабинет, сразу у входа в отдел: «Что, Анна Михална, помните 07.08.1998 вы мне зарплату не выдали, когда ещё кассиршей работали: я тогда на совещании задержался, у вас же, видите ли, рабочий день закончился, а мне ведь очень хотелось её получить на выходные-то? Сейчас, небось, не посмели бы так со мной обойтись. Помните? Хотите, я вам одну мысль озвучу, может, она последние мгновения ваши и скрасит? Деньги более всего нужны в молодости, когда ещё хочется того, что можно на них купить. Вот и сказал. А теперь нате! Что? животику больно? Ну, ничего, мы вам сейчас и личико подправим». Потом та сучка прыщавая, белобрысая, которая постоянно лезет, когда её никто не просит. Кто она? специалист по работе с банками, что ли? Всё оттуда же, из бухгалтерии. Главное, других не задеть, есть там нормальные люди, отдел у них большой, а перегородки все хлипкие. «Здравствуйте, Анастасия Владимировна. Что? выстрелов испугались? Это ничего, это сплошь и рядом случается. А вы, видимо, со всей своей спесивой наивностью полагали, что никто на вашу драгоценную личность посягнуть не посмеет? Теперь вспомните, когда вы только пришли, года 3 назад, по-моему, сразу начали сплетнями плеваться, про секретаршу мою слух распустили, что я с ней сплю? Оно вам надо, кто, с кем и чем занимается? И чего вы изволили так на неё взъесться? Только лишь потому, что она в 100 раз лучше вас, а образования не имеет? или на меня глаз положили? Но номер не прошёл, не мог пройти, мы девчонку хоть и перевели, однако не уволили, даже с повышением получилось. Представляю, как вы потом локти кусали. Помните? Отлично! Вот вам в гнилой рот!» На втором этаже у нас шушера всякая, всё из молодёжи, менеджеры по продажам, я никого из них не знаю, туда не пойду, а вот на третьем есть кое-что интересное. Тут помимо всего прочего и мой отдельчик располагается, я его курирую, так сказать, по долгу службы, а в нём троица одна есть. Уж не знаю, что их вместе связало, но самонадеянные сопляки до ужаса, всё о карьерах своих драгоценный пекутся, постоянно норовят кого-нибудь подсидеть, вот я в порядке общественной пользы их и замочу. «Ну что ж господа Дмитрий, Александр и сами собственной персоной Тимофей Тимофеич, как новый кабинетик обживаете? не тесно ли втроём в одном сидеть? да и зачем вы просили, чтобы непременно одним втроём? Пришлось даже небольшую перепланировочку на этаже сделать. Не шумновато ли у лифта? а то ходят тут всякие, планам вашим наполеоновским мешают. Что там за шум внизу? А вот сейчас покажу!» И четвёртый этаж стороной не обойду, на нём, по большому счёту, всех надо перестрелять, отдел по работе с персоналом, видите ли. Уж я в своё время насмотрелся, с какими лицами от них, бывало, люди выходили, и своих работников не жаловали, и со мной не очень бережно поначалу обошлись, в самый-самый низ запихнули, хоть их и просили поприличней парню должность подыскать. Я ваши имена принципиально помнить отказываюсь, мелочь вы, вши безродные, так, пару очередей и достаточно. А те, кто в углу под столы забился, не беспокойтесь, сейчас подойду, только здесь закончу. Ишь ты, перегородок понаделали, причём стеклянных, чтобы все за всеми следили, а, может, и наслаждались унижением других. «А что это вы, Виктор Семёныч, из своего кабинетика голову высунули? Не волнуйтесь, докончу с вашими подчинёнными разъяснительную работу, обязательно постучусь и к вам, на аудиенцию, так сказать». Та-а-ак, а что у нас на пятом этаже? А на пятом этаже у нас служба безопасности, это уже чревато, но ничего, есть там один программистик, спесивый мудачок, думает, мы тут мусор, а он единственный из нас умный, и все на него молиться должны, но сам мелкий начальничек и на большее не тянет, совсем в жизни не разбирается, обмануть не составляет никакого труда, его только и терпят, что профессионал неплохой, хотя тоже не факт, ведь мы в компьютерной дребедени не разбираемся, так что просто важничать может. Его кабинет в самом углу слева входа на лестницу, успею незаметно прошмыгнуть. «Здравствуйте, Андрей Петрович, почти тёзка. Вы бы носик поменьше задирали, а то, знаете ли, и отстрелить его кто может, вот как я сейчас. Эх, что это вы сразу стулом прикрываться стали да и попятились? Смотрите, окно-то сзади открыто, вывалитесь невзначай. Ай, вот и вывалился! Ну, сам так сам, может, оно и к лучшему. А поди, ещё жив останется. Впрочем, нет, не останется. Надо было со стулом выпасть! Как раз ножкой в глаз угодило». Выхожу на финишную прямую, только замы остались да начальничек мой драгоценный со свитой, других трогать не стану, пусть живут, а то время поджимает. По совести, акционеров надо было бы обязательно перестрелять и притом в первую очередь, это они нам кровь портят. Какой тут ковёр мягкий постелили! так загадочно звучит гул одиноких шагов, разносящийся по коридору, когда быстро по нему идёшь, выходит нечто вроде поступи судьбы. «Доброе утро, Аркадий, а я, как дошёл, прямо к вам, прямо к вам. Верите ли, специально с конца начал, только ради вас через весь коридор пробирался, некоторым образом рисковал, обязательно это оцените. Я вот что хотел узнать. Припоминаете, мы в конце прошлого года представляли план развития нашей компании на этот? Вы же мне тогда подсунули какую-то ересь в бумажки, которые были в качестве сопроводительного текста, а я ведь вам доверял, даже проверять не стал. А потом, будто в благородном порыве спасти от позора своего начальника, бросились меня поправлять, самостоятельно довели доклад до конца и выставили-таки полным дураком и неумехой. Ты мне как на духу скажи, специально ту чушь подбросил? или, быть может, нарочно? А? одно из двух? Признайтесь честно, подсидеть хотели. Ну, ничего-ничего, не оправдывайтесь, под столик только не лезьте, ещё чуть-чуть и я вас прощу. Вот так, вот и славно». Да, будем считать, я захватил с собой гранаты, по одной в каждый кабинет и достаточно, нечего с ними, остальными замами, возиться, но на седьмой этаж времени не пожалею. Обид кроме как на начальника у меня ни на кого нет, просто из чувства солидарности вырву-ка я людей из болота. Только Анну Валерьевну, исполнительного директора, наш серый свет в мутном оконце, по личному неприятию отмечу особо, мне выражение её лица всегда не нравилось, будто осуждает всё и вся, старая дева. Хотя тоже не факт: у неё вон молодая секретарша чуть ли не в мужских костюмах ходит. Пагубные страсти какие! В затылок со спины на коленях, достаточно с неё такого унижения. Ну что ж, после всех директоров остался один генеральный. Вот сидит, и, главное, с каким достоинством сидит, дескать, не посмеешь, червь, я над тобой право имею. Да как ты дерзнул наши общие святые неврозы предать! «Простите, что пришлось потревожить ваши суверенные покои своей недостойной личностью, но раз уж такая раздача пошла, то было бы несколько невежливо вас обделить. Более того, вас особо стоит наградить за все труды ваши. Что? вставать не хотите? Ну, как хотите, пусть, мол, напишут, сгорел человек прямо на рабочем месте. Только коленки я ваши всё-таки потревожу, теперь и локотки. Ах, зачем же вы так кричите, всю свою солидность потеряли. Чёрт с вами, не час же мне тут возиться, я ведь ещё скрыться хочу, чтобы безнаказанным остаться. Прямо перед вашей кончиной сказать это вот желаю, чтобы вам обидней умирать было».