И ещё о вещах. Пытаясь достигнуть цельности в каком-либо деле, я постоянно рассыпаюсь в ничтожных мелочах, стараясь уловить общий смысл, направление, у меня никак не получается собрать воедино впечатления, которые я испытываю даже не весь день, но в каждую конкретную минуту, всякий раз мечась из стороны в сторону и хватаясь то за одно, то за другое – просто признак тягостного слабоумия. Однако такое ещё случается, когда не видна конечная цель и части рассыпаются лишь постольку, поскольку им не могут предать должной формы – это я знаю по опыту, что даёт меньше поводов для сомнений. (О вещах пока всё.) По крайней мере, есть дорога, по которой нужно идти, а всё необходимое, надеюсь, впоследствии на ней промелькнёт, главное, не пропустить.
К сожалению, Фёдор и не подозревал, сколь обеспокоил и в то же время обнадёжил Настю вчерашний его ответ о том, что он не знает, чего хочет от жизни, а, между тем, она начала кое-что серьёзно и болезненно обдумывать, болезненно то ли с непривычки, то ли от страха перед окончательным решением, которое старалась откладывать изо всех сил, но вдруг стало просто невмоготу. Не часто ей хотелось что-либо переменить в своей жизни, Настя вполне умела удовлетвориться тем, что имела, приспособиться и найти лучшее в своём положении, однако моменты, когда надо было принимать определённые решения, приходили сами собой, и каждый раз ей оказывалось мучительно больно вырываться из круга привычных представлений (а перемены в жизни у неё всегда сопровождались уходом старых и возникновением новых ценностных ориентиров), поскольку чувствовала насильственное отторжение части себя, однако всё равно шла вперёд то ли от недостатка ощущений, то ли от нездоровой страсти к потрясениям, а, скорее всего, просто потому, что считала такие вызовы чем-то вроде «правды жизни» или ещё каким-нибудь словоблудием. Так или иначе, но она была способна на что-то решиться даже при возможности и далее уживаться со сложившимся порядком вещей.
Уже годам к 25 Настя стала вполне сформировавшейся натурой, неплохо понимавшей, чего ей стоит ждать от жизни, и, если иногда прорывалась у неё девичья наивность или подростковый максимализм, она умела их вовремя распознать и даже временами использовать себе во благо, особенно когда стоило выглядеть смелой, но неопытной. Вместе с тем она никогда не задумывалась, к какому типу женщин относится, а ведь мужчины редко воспринимали эту девушку как объект влечения, практически никогда не влюблялись, часто не замечали и почти всегда общались в сугубо деловом или дружеском тоне, ведь красота её сразу не давалась. По всей вероятности, Настя рано бы вышла замуж и была счастлива в браке, прожив в нём всю жизнь, если бы вовремя нашёлся мужчина, в меру зрелый и более или менее состоявшийся, который смог её разглядеть. Однако она уже дважды стояла на грани супружества и дважды её так и не переступила.