Воображение рисует причудливые картины никогда не существовавших вещей, никогда не происходивших событий. Что это? задавленное стремление к несбыточному? или игра, проба творческих сил? смогу ли я пересоздать мир на свой лад? и к чему мне это? В любом случае, я их бережно собираю, поскольку они появились не просто так, они – мои порождения, и потом могут пригодиться, как пригодился этот дневник. Порой возникает отдельное неясное ощущение, лишь предвкушение чего-то далёкого и не вполне желанного – это повторение всего в одном мгновении, абсолютно всего – всё и сразу не способно вызвать какие-либо эмоции, поскольку не вмещается ни в одно сознание, всегда остаётся где-то за, где-то в стороне от него. Потом, быть может, случайно выделяется из него отдельная деталь, полутон, неуловимая черта, момент бытия, начинает обыгрываться в воображении, прилаживаться то к тому, то к другому (здесь важно не переборщить с его значимостью, иначе выйдет непростительная халтура), и вот находится один-единственный способ, каким он согласуется с целым. Ты радуешься этой неказистой находке, понимаешь её неказистость, а посему преспокойно оставляешь, переходя к другой такой же. Но, странное дело, на протяжении всего процесса испытывается острое желание индивидуального выражения в виде отпечатка исключительно своей личности и, разумеется, по мере своих скромных способностей. Как это должно выглядеть, я, к сожалению, не понимаю, ведь для самовыражения необходимо содержание, так что остаётся лишь ждать и надеяться на нечто иное, возможно, из ряда вон. Снова мысли спутались…
Целые дни проходили в сосредоточенном согласии с собой, что как минимум ново для меня. Нет, и ранее я не страдал от безмозглой суетности (хотя почему нет?), мне просто-напросто всё время и очень не оригинально хотелось отвлечься чем-то новым, по-новому заполнить жизнь и ни в коем случае не оставаться наедине с собой, ведь казалось, что внутри у себя давно уж нельзя найти ничего неожиданного. Кстати говоря, и сейчас закрадывается похожее ощущение, видимо, необходимо покончить с дневником и найти себе другую отдушину, поскольку в нём запечатлено слишком много неразрешённого, проблемного, чья суть так и не нашлась. Тема исчерпана, возможно, исчерпана уже некоторое время назад, и мимо кое-каких вещей можно преспокойно пройти. Теперь кажется, что и не стоило так блажить, не стоило запечатлевать столь много лишних чувств, но, впрочем, лишь постольку, поскольку всё закончилось, поскольку я вижу исход, и многое, очень многое оказалось для него побочным, мнимым, избыточным, оно затуманивало взор и отвлекало от главного, однако сии издержки отнюдь не уникальные, присущие мне одному. На самом деле, важные события происходили именно тогда, когда и должны были произойти, и не потому, что так надо, нет, постоянно присутствовала особого рода удача, в действительности имеющая весьма скромное значение, поскольку не случись определённым образом хоть что-то из того, что случилось, суть и без него проявилась бы как-нибудь иначе, быстрее или медленнее, легче или тяжелее – а это уже незначительные подробности, отнюдь не влияющие на конечный результат. Не знаю, хорошо то или плохо, однако эта неотвратимость не создала во мне ощущения жестокого урока, преподанного холодною судьбою, после которого я всё понял и замкнулся в себе, совсем нет, это дело исключительно моего личного произвола – понимать что-то или не понимать, и никаких высших сил, ведущих туда, куда известно лишь им, в моей возне не может быть и в помине.