И ты для меня не существуешь. Хотя, я долго копался в твоем сердце, пытаясь увидеть искренность твоих глаз. Но зелень твоя умирает вместе с тобой. Каждый раз.
Я прекратила плакать. Слезы пересохли в один миг.
– Да ведь он же заранее планировал мое убийство!!! – Отчетливо пронеслось в моей голове,– Как и убийство всех этих девушек, и Кати, – слезы опять накатились на глазах, но плакать я не стала. Я решительно поднялась. Путь мой лежал в сторону полицейского отделения.
Лернон ворвался в палату и встал как вкопанный. Он никак не ожидал увидеть столь пожилого человека. Перед ним, за небольшим столиком, на маленькой табуретке, сидел он, автор всех этих писем. Торопиться не следовало. Лернон осторожно подкрался к нему и потрогал за плечо. Больной повернулся к нему и разошелся в откровенной улыбке:
– А я вас давно жду, – прошептал он и привстав, подал Лернону руку.
Он был не молод, седые не стриженые волосы копной, длинные костлявые руки с некрасивыми выступающими суставами и жилами. Полосатая пижама и унылое выражение лица.
– Ждете? – Глупо спросил Лернон и присел на его маленькую деревянную табуреточку.
– Конечно жду, я всегда кого-то жду.
-Фу,– Лернон просто выдохнул. Он уже было подумал, что и сам сходит с ума. Какой-то неизвестный психически больной старик, ждет его в своей палате, полный бред. Ну да, он же болен, об этом забывать, совсем не стоит. Ведь мы же в.
– Ведь мы же в желтом доме, – проговорил за него, старик и философски посмотрел в окно.
Лернон решил брать быка за рога:
– Это ваша работа, – Он ткнул под нос старику первую записку с места преступления и пристально посмотрел в его бледные глаза. Тот, в свою очередь, аккуратно развернул листок и погладил текст, своими костлявыми пальцами.
– Вам знакома эта записка?
– Это писал я,– утвердительно покачал головой старик, – Я автор, я, меня зовут Саша, Александр Палыч.
– Для кого вы это писали, и вот это? – Лернон начал показывать ему все, что принес, включая его последний рассказ.
– Для вас, – улыбаясь ответил он и пристально посмотрел на Лернона.
– Вы знаете меня?
– Для вас, для читателей,– пояснил Палыч и медленно начал ходить по палате кругами, – Все писатели пишут для вас. Только мало кто этому рад, и мало, кто это ценит и понимает искренне и от души.
– Поверьте мне, у вас есть поклонники,– нервно сказал Лернон, – так зачем и кому вы это писали?
– Я писатель, и вряд ли прилично такое спрашивать у писателя. Зачем вы пишете? Я пишу, потому что я пишу. Я таким сделался, пишущим. Вы меня таким сделали.
Лернон достал несколько фотографий и начал показывать их старику. На первой был изображен творец.