– Да я теперь и сам так думаю, потому и не убил тебя, – ответил Княжич.
Прощально помахав рукой, он вышел из горницы, оставив Надьку далее вещать царевичу про свое и впрямь не очень сладкое житье-бытье.
59
После снятия осады жизнь в крепости пошла обычным чередом. Отряды казаков под началом своих отчаянных старшин вновь отправились в сибирские улусы. Остяки с вогулами принимали их с великою покорностью, каясь за оказанную хану помощь, и исправно платили дань. Все бы хорошо, но что-то надломилось в самом казачьем воинстве. Все чаще меж станичниками возникали ссоры, доходило дело и до драк. Ермак нещадно наказывал буянов, двоих аж смертью покарал за изнасилование остяцких девочек, однако толку с этого было мало.
Даже Княжич с Бешененком ухитрились крепко поругаться. Узнав, что парень снова стал вязаться к Надьке, Иван вначале по-хорошему попытался угомонить его.
– Не лезь ты к ней, видишь, баба как преобразилась. Более по улицам не шастает, пред казаками задом не вертит, все больше дома с царевичем сидит. Видать, у них любовь.
– Я, атаман, тебя, конечно, уважаю, но ты в мои дела не суйся. Отказался от красавицы, так и помалкивай теперь. Я что, должон остячек грязных пользовать аль на малолеток кидаться, чтоб потом в мешке с камнями в омут загреметь. Это ты у нас святым с недавних пор заделался, а я грешный молодой казак и не евнух, слава богу, – нагло заявил есаул.
– Будешь к людям лезть, станешь евнухом, – пригрозил Иван.
– Ах вот даже как? – яростно окрысился Максим. – Да что вы с Маметкулом этим возитесь? Ермак, и тот ему Надьку уступил. Скоро вы его на ханский трон посадите, а сами станете вокруг него плясать. По власти царской, что ль, соскучились. Я порой уже жалею, что не дал тебе эту сволочь зарубить.
Княжич понял – уговаривать Максимку бесполезно, плюнул ему под ноги и ушел.
Помирились они лишь через неделю, да и то в душе у каждого остался нехороший след.
А время шло, верней, летело неумолимо. Позднюю, но бурную сибирскую весну сменило жаркое, короткое лето.
60
Как-то раз, уже в начале августа, возвратившись из очередной поездки к остякам, Иван отправился на пристань искупаться да заодно и одежонку пропотевшую пополоскать. Спустившись к берегу, он увидел вдалеке Ермака, который в сопровождении Мещеряка, Соленого и Бешененка осматривал струги.
– Окунусь вначале, они как раз к тому времени сюда вернутся, тогда и побеседуем, – решил Иван и, скинув только сапоги, прыгнул в воду. Шаровары да рубаху он снимать не стал – пусть на плаву прополоскаются, не тереть же их о камни, как это бабы делают.