Погруженный в свои безрадостные размышления Княжич даже не заметил, как стрелецкий голова довел их до крыльца великокняжеских палат, возле которого толпилось десятка два людей. Ивана поразила разношерстность сей маленькой толпы. Тут были и одетые в собольи шубы бояре, и какие-то нищенского вида оборванцы. Все они, почуяв его взгляд, тут же отворачивались, словно опасаясь, что казачий атаман их уличит в чем-то шибко постыдном. Ушлый Ванька сразу догадался, кто пред ним.
– Да это ж соглядатаи, видать, к всесильному боярину Бориске наушничать пришли. Вот уж воистину, не знает подлость ни рода, ни чинов.
Бесцеремонно растолкав доносчиков, начальник стражи поднялся на крыльцо и позвал Ивана.
– Ступай за мной, Борис Федорович сперва с тобой наедине поговорить желает, потом царевича с его царицей примет.
Шагая между уступившими ему дорогу соглядатаями, Иван услышал за своей спиною злобный ропот:
– Это кто такой?
– Аль не признал, да то ж тот самый злыдень, который в государя Грозного стрелял, а он его помиловал, в Сибирь лишь сослал. Прознал, наверное, про смерть царя Ивана и заявился на Москву, теперь-то ему нечего бояться.
– А Годунову он зачем понадобился?
– Видать, своим Малютою решил обзавестись.
– Вона как, в палачи меня уже определили, – печально улыбнулся атаман. – Оно, конечно, каждой сволочи приятно сознавать, что еще большая, чем он, сволочь есть на белом свете.
6
За три года, которые прошли с их первой встречи, Годунов изрядно изменился. На сей раз пред Княжичем предстал не побитый государем и задерганный нелегкой жизнью окольничий, ему явился величественный правитель всея Руси. Но не это поразило Ваньку, а совсем другое. На коленях у Бориса сидели дети – девочка и мальчик лет двух-трех, судя по всему, близняшки иль погодки.
– Отнеси их к няньке, – слегка смутившись, приказал Борис стрелецкому начальнику, как только они с Княжичем вошли в его покои.
– Твои? – спросил Иван, кивая вслед уносящему детишек воеводе.
Годунов нисколько не обиделся на то, что атаман обратился к нему, как к равному. Озарив лицо блаженною улыбкой, он с гордостью ответил:
– Мои, сыночек Федя да дочурка Ксюша, – и тут же предложил Ивану сесть. – Садись, казак, рассказывай, как дела идут у вас в Сибири.
– Да не ахти, – признался Ванька, садясь напротив всемогущего боярина. – Ермак погиб, Искер, сибирскую столицу, сдать пришлось.
– Ну, это дело поправимое, – махнул рукою Годунов. – С ляхами мы заключили мир, есть теперь, кого с царем Сибирским воевать отправить. Уж коль Ермак с разбойной шайкой сумел Кучума одолеть, то где ему супротив нашего войска устоять.