– Да пред самим собой, а уж хотя бы самого себя-то надо уважать, – задорно подмигнул ему Иван. – Да и зачем одну и ту же глупость дважды совершать. Хватит, раз уже поддался на посулы Шуйского, тот тоже обещал меня боярином и атаманом всего Дона сделать. Так тогда причина хоть имелась пойти на службу царскую, ровней стать хотел своей возлюбленной, она ж княгинею была, а чем все кончилось – Елену погубил и сам в застенке оказался.
Годунов прекрасно был осведомлен о побоище, которое устроил Княжич в вотчине у Новосильцева, и обо всем, что было после. Вновь тяжело вздохнув, он промолвил с явным разочарованием:
– Садись, чего вскочил-то. Стало быть, не хочешь порадеть за отечество.
– Ты свой корыстный интерес с интересами отечества не путай, – бесстрашно возразил Иван. Он нисколько не боялся Годунова, скорей, наоборот, жалел его и хотел предостеречь от грядущих бед. – Коли все, как ты предполагаешь, приключится, и бояре да князья взбунтуются, они ведь так же словесами о служении отчизне прикрываться станут. Непременно заблажат, что ты не богом данный государь, а самозванец. Я-то их повадки тоже знаю и прекрасно помню проповеди Шуйского о том, что нет на свете лучше доли, чем преданно служить власти, богом ниспосланной. Послушай моего совета, не садись не в свои сани, не лезь в цари и наследника престола, как зеницу ока, береги. Если с ним что случится, тень царевича-младенца над твоею головой тучей грозовой повиснет.
Княжич ожидал, что Годунов рассердится, да выгонит его, а то и что-нибудь похуже учудит, но тот лишь погрозил перстом и доверительно сказал:
– Мне, атаман, твои советы не нужны, советчиков и без тебя хватает. Думаешь, я сам не понимаю, что начнется, как только Федор Иоаннович помрет. Для того и подбираю людей надежных да удачливых, а ты на моей памяти единственный, кто из застенка государя Грозного живым ушел.
– Понимать-то, может, понимаешь, но, видно, позабыл, что такое русское междоусобие и чем оно кончается. Не с него ли иго началось. Ведь сперва князья между собою перегрызлись, а уж потом татары появились, – напомнил Княжич.
– Ну, теперь такого не случится, татарва нынче не в силе, – заверил Годунов.
– А ляхи? Шляхтичи народ назойливый, как только вы между собою сцепитесь, они опять с войной нагрянут и попытаются какую-нибудь сволочь, которая служить им согласится, на престол державы русской возвести. Католики ж давно мечтают нас в свою веру обратить, – возразил ему Иван. – Потому и говорю – без меня за власть бодайтесь, что ваша склока такою кровью может обернуться, какой Святая Русь и при орде не видела.