– Грех такое говорить, – попрекнула Арина.
– Я-то тут при чем, али правда очи колет? – засмеялся Ванька. – Ты мне лучше расскажи, что дальше было.
– Поначалу шибко тяжко мне пришлось. Правда, вскоре Серега к нам прибился, сразу легче стало. Он на войне бывал, а потому на жизнь иначе смотрит, нежели наши мужики.
– Это как, иначе? – все так же шаловливо, но с явным интересом полюбопытствовал Иван.
– Будто сам не знаешь. Кто возле смерти покрутился, тот начинает понимать, что кроме денег да жратвы с вином, есть вещи поважней на белом свете, – пояснила девица.
– Какие, если не секрет?
– Удача, например, благоволеньем божьим нам ниспосланная.
– Ну, это если человек и без того достойным был, а гад какой, он на войне еще более звереет, – заверил Княжич, затем уже серьезно вопросил: – Поясни-ка ты мне лучше, как тебя, такую праведную, угораздило разбойницею стать? Мне ярыжка колченогий сказывал, что вы всю округу в страхе держите, никому проходу не даете.
– Жить-то надо было, да не просто жить, а еще ораву в сотню ртов кормить, – тяжело вздохнув, ответила Ирина и как бы в оправдание добавила. – К тому же мы одних богатых грабим, причем не дочиста, половину им товаров оставляем, с купцов, которые бедней, и вовсе – десятину лишь берем. Так что приукрасил дьяк тебе злодейство наше, видно, запугать хотел, чтоб не совался к нам, только разве такого запугаешь.
– Это верно, не ярыге хромоногому меня стращать, – охотно согласился Княжич, продолжая свой расспрос. – И с чего ты вдруг в разбой ударилась? Не проще ль было мирно жить? Сеяли бы хлеб, ловили рыбу, на зверье охотились. У тебя ж не казаки, а мужики в повиновении, им такая жизнь куда привычнее.
– Деньги были, Ваня, мне нужны, – потупив взор, призналась атаманша.
– На кой черт они тебе занадобились? Никак, приданое решила накопить, да замуж выйти? – не унимался Ванька.
– Дурак ты, атаман, – обиделась Ирина. – Долг мне надо было возвратить. Я на то, чтобы именье возродить да людей своих вооружить, много денег Елениных потратила. Вот и решила силой взять все то, что злыдни отобрали.
– Торгаши-то в чем виновны, вотчину царевы люди грабили, – попытался возразить ей Княжич.
– А купцы, по-твоему, святые? Как по мне, так все они единым миром мазаны, одно слово – кровопийцы, – запальчиво воскликнула Аришка.
Иван опять с немалым интересом посмотрел на девицу. Услыхать такое от Кольцо иль Разгуляя было б не в диковину, но от рожденной в нищете кузнецовой дочери речей подобных он никак не ожидал. Впрочем, это было только присказкой, сказка ожидала впереди.