Они вспыхивали оба — он и Людмила, и потом долго оба смеялись над собственной глупостью. Но с момента его приезда они оба задыхались в нестерпимо тяжелой атмосфере и ни разу не поссорились. Теперь у него было предвкушение скандала. Наконец-то выговориться, обругать, увидеть, как она сердится, как краснеют ее маленькие уши и сжимаются пальцы, как глаза начинают метать молнии.
— В том, что ты забываешь о таких простых вещах для тебя и таких необходимых для нас.
Нет, глаза не метали молний, уши не покраснели. Она сказала это холодно и спокойно, как всегда теперь говорила. Но Алексей еще надеялся.
— Очень любезно из-за каждого пустяка грызть человека.
Она хотела что-то ответить, но прикусила губы.
— Ну скажи, скажи же, что ж ты замолчала?
— Мне нечего сказать.
— В самом деле… Любопытно, что тебе теперь всегда нечего сказать.
Она взглянула на него холодными глазами, как на чужого, далекого человека. Он воспринял ее взгляд, как оскорбление, но она молчала, и придраться было не к чему. Прежде чем он нашел предлог к продолжению ссоры, явилась Ася.
— Добрый вечер! Как ты себя чувствуешь, папочка? Знаешь, у Мариного папы тоже грипп и Мара говорит, что от этого лучше всего есть чеснок. А ты любишь чеснок? Знаешь, у нас есть один мальчик, от него всегда пахнет чесноком. Некоторые даже с ним не хотят сидеть на одной скамейке, знаешь? А мне вот ничего, чеснок пахнет лучше, чем лук, правда? Салют слышал? Ну, смотри, какой ты, ты же вчера сказал, что будешь ставить значки на карте, а сам не поставил, теперь придется и за вчера и за сегодня. А вот это, как это называется, в газете было, так я совсем не могу найти, знаешь? Должно быть, какая-нибудь совсем маленькая местность, правда? А знаешь, у Мары висит такая большая-большая карта, не такая как у нас, им даже пришлось повесить ее в прихожей, и она висит в прихожей, и там все-все есть, даже такие совсем маленькие, вот которые «населенные пункты», знаешь? Мама, можно мне взять к хлебу этого смальца? Ужасно люблю смалец. А Вова сказал, что бандитов поймали, знаешь?
— Каких бандитов?
— Ну, тех… «Черную змею». И Вова говорит, что их будут судить, и каждый сможет пойти послушать. Ты пойдешь? Я бы не пошла, не люблю смотреть на бандитов. Но это хорошо, что их уже поймали, правда? А то некоторые боялись по вечерам ходить по улицам, потому что разденут. А сейчас можно будет, правда?
— Что еще за Вова?
— Ох, какой ты! Сапожников Вова. Он же иногда ко мне приходит. А он был под немцем, знаешь? И немцы посылали его на базар продавать вещи, потому что им, понимаешь, нельзя было ходить на базар.