Невидимый фронт Второй мировой. Мифы и реальность (Соколов) - страница 123
Позиции „Брайтенбаха“ еще более укрепились – он уже не полицейский, а хауптштурмфюрер СС, криминалькомиссар, сотрудник отдела IV-Е, занимавшегося контрразведкой. В этом отделе Леман ведал защитой военной промышленности Германии…
Связь с „Брайтенбахом“ была поручена новому сотруднику „Николаю“ – Борису Николаевичу Журавлёву… Уже в марте 1941 года „Брайтенбах“ сообщил, что в абвере в срочном порядке укрепляется подразделение для работы против СССР. Его новый начальник Абт, ушедший в свое время из гестапо как масон, по картотекам и спискам подбирает нужных людей. Когда к „Брайтенбаху“ обратился Абт, он рекомендовал ему некоторых своих бывших сотрудников, уже вышедших на пенсию… В июне агент должен был уйти в отпуск до 17 июля. 19 июня он пришел на встречу крайне взволнованный и сообщил, что получен приказ о начале войны против СССР в 3 часа 22 июня. В тот же вечер информация ушла в Москву…
„Брайтенбах“ был потерян во второй раз – на этот раз навсегда. Берлинская резидентура не подготовила связь с ним на случай войны и не дала агенту явок и связей, за что пришлось расплачиваться. Подходов к „Брайтенбаху“ не осталось, так как „Николай“ 4 июля с советской колонией покинул Берлин…
Когда в мае 1942 года в Германию был заброшен агент-парашютист Ганс Барт („Бек“) (у Судоплатова – Альберт Барт. – Б. С.), то ему дали старый пароль, обусловленный еще Коротковым. 11 декабря „Бек“ радировал из Берлина, что разговаривал с „Брайтенбахом“ по телефону, передал пароль и договорился о встрече. Но на следующий день агент не пришел. „Бек“ позвонил еще раз, однако к телефону подошла жена и сказала, что мужа нет дома…
„Бек“ – Барт был через несколько дней арестован и, как он впоследствии признался (он выжил и вернулся в Москву), выдал свою явку к „Брайтенбаху“. Когда же после войны советские офицеры пришли в дом № 21 по Кармен-Сильваштрассе, то госпожа Леман рассказала: в декабре 1942 года муж был срочно вызван на службу и домой не вернулся. Чуть позже сослуживцы под секретом ей сообщили: Вилли Леман расстрелян».
Интересно, а вспомнил ли Вилли Лемана его непосредственный шеф Вальтер Шелленберг, с сентября 1939 года по июнь 1941 года возглавлявший в РСХА контрразведывательный отдел IV-Е? Да, вспомнил. Из мемуаров Шелленберга, впервые вышедших в свет в 1956 году, мы узнаем, что его подчиненного сгубила любовь, но не к женщинам или к вину, как это обычно бывает со шпионами, а к лошадям: «Советам удалось нанести мне удар в области промышленного шпионажа. В нашем отделе, ведавшем этой работой, служил пожилой, тяжело больной сахарным диабетом инспектор Л., которого все на службе за его добродушие звали дядюшкой Вилли. Он был женат и вел скромную жизнь простого бюргера. Правда, у него была одна страсть – лошадиные бега. В 1936 году он впервые начал играть на ипподроме, и сразу же его увлекла эта страсть, хотя он проиграл большую часть своего месячного заработка. Знакомые дали потерпевшему неудачу новичку хорошие советы, и дядюшка Вилли утешился возможностью вскоре отыграться. Он сделал новые ставки, проиграл и остался без денег. В отчаянии, не зная, что делать, он хотел тут же покинуть ипподром, но тут с ним заговорили двое мужчин, которые явно видели его неудачу. „Ну и что ж с того, – произнес тот, кто назвал себя Мецгером, – со мной такое раньше тоже случалось, так что нечего вешать голову“. Мецгер проявил понимание к страстишке дядюшки Вилли и предложил ему в виде помощи в виде помощи небольшую сумму денег с условием, что он будет получать пятьдесят процентов от каждого выигрыша. Дядюшка Вилли согласился, но ему опять не повезло, и он проиграл. Л. получил новую субсидию и на этот раз выиграл. Но эти деньги теперь ему были крайне необходимы для семьи. Теперь Мецгер предъявил дядюшке Вилли счет и потребовал вернуть все полученные на игру деньги. Л. был не в состоянии вернуть долг, и Мецгер пригрозил сообщить об этом полицейскому начальству. Во время этого разговора Л. был под хмельком и согласился на условия своего сердобольного „друга“. За предоставление новой ссуды инспектор обещал передавать всю информацию из центрального аппарата нашей службы. Отныне он работал на русских. В течение нескольких лет Л. так умело использовали, что со стороны никто не заметил появления у него нового источника доходов. Дядюшка Вилли мог теперь удовлетворить свою страсть к игре на скачках, но при этом тщательно следил, чтобы его образ жизни остался прежним. Его растущий банковский счет был так тонко устроен, что не могло возникнуть никаких подозрений. В качестве промежуточного лица здесь действовал Мецгер, который брал со счета необходимые суммы.