Франция. Магический шестиугольник (Щербина, Тягны-Рядно) - страница 18
Есть и моральный фактор в том, что Париж переживает не лучшие времена. По словам самих же французов, они привыкли к роли европейской столицы: искусство, мода, вина, сыры, названия улиц и городов, которые знает весь мир, и, скажем, если место французского языка в качестве международного давно уже занял английский, до недавнего времени люди культуры во всем мире еще изъяснялись по-французски. «Удара» по винам, наверное, не сможет нанести никто – такого их разнообразия и высокого качества, как во Франции, больше нет нигде. Стоят они на порядок дешевле, чем в Москве. По искусству удар нанесен уже давно, еще прежнее, правое, правительство пыталось его защитить, создав пункт «exception culturelle» в международных соглашениях. То есть, если дистрибьюторам и выгодно показывать одни американские фильмы, будьте любезны не забывать отечественные.
«Patrimoine» («национальное достояние» – только по-французски это короче, обыденнее и на него выделен министр) стал требовать особого внимания и потому, что молодежь заговорила на американском сленге, ровно как у нас, что пресса частенько прибегает к английским словам и выражениям без перевода, будто перестало хватать родного языка. Не говоря уж о словах типа «факс», которое короче французского «telecopie», компьютерных терминах и даже «sweets» – «сладости», для которых во французском слов слишком много, а оттенки нынче не в моде. В моде – ясность, краткость и глобальная стандартизация. Считая все это американским влиянием, многие французы заболели антиамериканизмом: будто бы и атмосфера парижская пострадала. Вытесняются полутона, шарм, настает жесткость.
«Покушение» на моду произошло самым естественным порядком.
«Покушение» на моду произошло самым естественным порядком. Совершенно неважно, что во французские дома моды стали приходить английские модельеры, дома не перестали быть от этого французскими, и Париж по-прежнему – центр, куда съезжаются все топ-модели и где проиходят главные дефиле. Но в последний год мода перестала занимать то место в жизни, которое она держала все последнее десятилетие. Еженедельник «Пари-матч» традиционно помещает на последней странице фоторепортаж с какого-нибудь великосветского мероприятия. Подписи под снимками звучали обычно так: такая-то или такой-то в костюме от Армани, платье от Диора, шарфике от Шанель, туфлях от Ив Сен-Лорана и т. д. Теперь пояснения, кто в чем одет, исчезли. Если еще недавно обложки пестрели лицами Шифер, Кэмпбел и прочих моделей, а жизнь их отслеживалась под микроскопом, то нынче они будто сгинули, оставшись в рамках разделов моды. Флёр haute couture с ее баснословными ценами и именитыми клиентами улетучивается. Аромат роскоши, кажется, перестал завораживать обывателя. Боюсь ошибиться, но мне кажется, что интерес смещается в сторону вещей базовых, соответственно, искусство и наука могут вернуть себе пьедестал, отнятый у них культом неземной красоты (90-60-90) и больших денег.