— Ну, если диктатора… — ворчит Тарас.
Сообщаю направление. Ястребов садится в кресло правака, штурмана-оператора. Справа и чуть позади пилота. Я располагаюсь по правому борту. Вертушка взлетает.
Четырнадцать ноль пять. Разглядываю в окно вид на пастбище. Внизу разворачивается в длину с востока на запад обширная плоскость. На северо-западной оконечности пастбища виднеется небольшое строение. Рядом несколько пятнышек, по цвету отличных от растительности. При подлете становятся узнаваемыми детали. Строение — пастушьялетовка. Два цветных прямоугольничка — ковры, большой и малый. Яркое пятнышко — туристская палатка. Затем начинаю различать людей — муравьев, сгрудившихся на ковре.
Ястребов оборачиваеся, знаками показывает: ларинг возьми. Ларингофон висит рядом на кронштейне. Надеваю. Голос Ястребова в наушниках комментирует:
— Царская, мать его, охота. Идиллия…
Идиллия, факт, но вряд ли для Зухура. На большом ковре скопилось слишком много муравьев. Около десятка. Должно быть трое — Зухур и два его питекантропа. Духи по-любому обязаны сидеть отдельно. Зухур боится своих гвардейцев, но вместе с ними за один дастархон не сядет. Ниже его достоинства. Вывод? Вернее всего, духи распоясались на воле. Нагло уселись рядом с Зухуром. Или загнали его в палатку, а сами заняли почетное место. Ликвидировали? Маловероятно. В последние дни в Ходжигон не приходила извне даже собака. Стало быть, принести приказ было некому. Да это, в общем, не существенно.
Вертушка снижается. Зависает метрах в пятнадцати над землей. Духи вскакивают. Оружие кучей свалено рядом. Духи хватают автоматы, расстредотачиваются.
Пилот прекращает снижение. Слышу, Ястребов спрашивает:
— Что за архаровцы? Твои?
— Зухурова гвардия!
— Я было решил, не к тем залетели. Сам-то он где?
— Хрен его… В палатке прячется.
Голос Тараса в ларинге:
— Учтите, мужики, я улетаю. Ситуация стремная. Пальнет какая-нибудь сука…
Говорю сколь могу убедительно:
— Тарас, это свои.
— А стволы на хера похватали?
— Не знают, кто и зачем прилетел. Поставь себя на их место.
— Не нравится мне ситуевина. Что-то твои «свои» шибко на душманов смахивают…
— Давай так, — предлагаю. — Развернись правым бортом… Я открою дверь, покажусь. Тогда точно не шмальнут.
Слышу, спрашивает Ястребова:
— Сережа, что скажешь?
— Тарас, не парься. Я бы сел без затей.
— Твоими бы устами… — ворчит пилот. Мне говорит: — Ладно, сейчас развернусь. Покажи им личико.
Вертушка разворачивается. Я открываю дверь, высовываюсь, машу духам. Узнают. Несколько человек сходятся. Совещаются. Гург машет в ответ.