Шер радуется:
«Хорошо. Заодно попросим мулло посмотреть, что в двигателе стучит».
К мулло Гирдаку в механическую мастерскую едем. Ворота гаража распахнуты. Над ямой «газон» стоит, в гараже ни души. Кричим:
«Эй, мулло Гирдак!»
Мулло Гирдак из смотровой ямы выглядывает:
«Какие люди приехали!»
Из ямы вылезает, рубаха и штаны в масле измазаны.
«Ас салом», — а рук нам подать не может: обе до локтя черным маслом измазаны. Здороваемся, о семье-здоровье расспрашиваем, зачем приехали, рассказываем. Мулло Гирдак говорит:
«Так просто к Зухуршо не попадете. Сначала бумагу подать надо. Заявление написать, дело изложить».
Гиёз возмущается:
«Почему бюрократизм такой?! Раньше в Калаи-Хумбе меня в райкоме сразу принимали. Если заняты были, час-два просили подождать».
«Другие времена, брат, — мулло Гирдак вздыхает. — Сейчас извините, вас одних оставлю».
Уходит. Возвращается в чистом чапане, рубахе, белой как снег. И руки чистые, только под ногтями черно. Наверное, вообще отмыть невозможно. В нашу машину садится, едем. Дома мулло нас в мехмонхону заводит. Пока обед готовят, покойный Гиёз заявление пишет. Поели, мулло Гирдак совет дает:
«Заявление либо Занбуру, либо Гафуру отдайте».
Гиёз-покойник спрашивает:
«Это какому же Занбуру? Зоотехнику?»
«Нет, телохранителю, что с Зухуршо прибыл. Другой, Гафур, тоже Зухуршо охраняет. Люди их джондорами прозвали. Дэвами, которые в нечистых местах живут, людей убивают и едят».
«Э! Нас не съедят?» — покойный Гиёз шутит.
«Не бойтесь, — мулло Гирдак смеется. — Денег дадите, живыми отпустят. Бахшиш надо дать».
Дом Зухуршо издали видим. Выше всех домов в кишлаке стоит. Давно начали строить. Люди думали, для матери Зухуршо. Еще не знали, что он сам в нем поселится. Очень большой дом, дворец. Вокруг забор. Железные ворота в Калаи-Хумбе сварили, золотой краской покрасили. Я вблизи смотрю: дешевка — латунь… В золотую калитку стучим. Мальчишка в камуфляже, с «калашниковым» на плече открывает.
«Чего?»
«Заявление принесли, сынок».
«Сейчас».
Калитку захлопывает.
Ждем. Наконец входит высоченный мужик, широкий как бульдозер, но какой-то корявый, косолапый. Словно горный дэв, которого в военную форму нарядили, а на пояс кобуру с пистолетом повесили.
«Чего надо?»
«Уважаемый, прошение хотим Зухуршо передать».
«Мне давай».
Почтенный Додихудо заявление подает. Дэв бумагу разворачивает, читает, потом на нас смотрит, ничего не говорит. Молчит.
«Уважаемый, небольшим подарком не побрезгуйте», — Додихудо говорит.
Пачку денег, в румол завернутую, протягивает. Дэв платок разматывает, пересчитывает.