Ёдгор спохватился и, не желая уступать роли рассказчика, продолжил:
— Да, домой везем. Едем, печалимся, Шер говорит:
«Двигатель не зря стучал. Войны испугались, теперь покойника везем. Потому и говорят: коли смел — обретешь, если трус — пропадешь».
И тут Шокир из темноты свое слово ввернул:
— Говорят и по-другому: «Когда теленок умирает, корова дойной становится».
Поморщились мы, но никто Гороха не одернул, чтоб даже намека не возникло, что неуместная эта поговорка может относиться к покойному Гиёзу.
Престарелый Додихудо сказал:
— Гиёз пастбище кишлаку вернул.
— Да, — согласился счетовод, — покойный Гиёз за всех жертвой стал.
— Не мы его в жертву принесли, — уточнил мулло Раззак.
Раис сказал:
— Скота уже нет. Поздно, поздно мы свое пастбище назад заполучили.
— Нужно его вазиронцам в аренду на год отдать, — предложил счетовод. — Все равно их скот половину травы объел. Пусть за пользование нашим пастбищем часть нового приплода нам отдадут. Или деньгами можно взять.
— Приплодом лучше, — решил раис. — Да и маток бы несколько в придачу.
— Считать надо, калькуляцию составить надо, — сказал счетовод.
Начали спорить, судить да обсуждать, как вновь обретенным пастбищем распорядиться. И только я выкрикнул бессмысленный вопрос, заранее зная, какой получу ответ:
— Почему?!
Все замолчали, удивившись. Я спросил:
— Мулло, скажите, как такое может быть? Почему один человек — злой, плохой человек, недостойный — может рая лишить другого человека? Хорошего, достойного…
Мулло Раззак сказал:
— Злой человек — тоже Божье орудие.
— Значит, тот человек, которого он рая лишил, не воскреснет? Не оживет в Судный день, когда все правоверные встанут из могил?
— Увы, — сказал мулло.
— Но почему?! Почему?
— Не нам то знать.
И я зарыдал. Рыдал громко как ребенок. Помимо моей воли вырывались эти слезы.
— Эх, Джоруб, Джоруб, — сказал мулло. — Не плачь, успокойся. Грех сокрушаться, смирись. Такова судьба.
Но я не хотел успокаиваться. Я не мог смириться. Я образованный человек. Я анатомию, физиологию, высшую нервную деятельность человека изучал и знаю, что души не существует. Но я горько плакал о том, что душа моего брата Умара в момент смерти вышла не через нос, а улетучилась через неподобающее отверстие, и теперь мой бедный покойный брат никогда не достигнет рая.