— Во всем, что случилось с нами, я об-виняю Горбачева и всех этих прогнивших карьеристов, генералов-адмиралов. Это они довели нас до нынешнего состояния. Из России зараза потихоньку проникла и сюда, в Среднюю Азию…
Трибун и оратор, говорил он долго, и его, видимо, мало волновало, что в приемной томятся японцы. Важнее было через московскую газету высказаться перед российской аудиторией. У меня создалось впечатление, что он говорит то, что думает…
Вечером я взял бутылку водки, припасенную для такого случая, и пошел к телевизионщикам. Водка пришлась ко двору. Ребята установили тумбочку меж двух незастеленных кроватей, выложили полбуханки хлеба, пучок редиски и зелень. С провизией в Курган-Тюбе не густо… Долговязый телеоператор Би-би-си сразу же взялся опекать меня.
— Олег, садитесь, пожалуйста… Нет-нет, не на койку! В кресло садитесь. Вы гость.
Разлили.
— Не чокаясь, — скомандовал Джахонгир. — За Мирзо.
— Да, за покойного Мирзо, — откликнулся Би-би-си, а мне пояснил: — Тоже с нашей студии… Два дня назад на съемке погиб.
— Двадцать наших ребят погибли.
— Э, война кончилась, — сказал Би-би-си, ставя стакан. — Мы в каких местах побывали — не убили. Теперь, наверное, уже не убьют…
— Меня, кстати, однажды Даврон от смерти спас, — сказал Джахонгир. — Тот парень, с которым я тебя днем знакомил. Ты бы его в Афгане видел, о нем легенды ходили.
— А как он с Файзали лихо управился, — сказал я.
— Вы правильно поняли, — откликнулся Би-би-си. — С Файзали надо как с ядовитой змеей обращаться.
— Правда ли, что его Палачом прозвали?
— Разное говорят, — сказал Джахонгир. — Неоднозначный персонаж. Свою банду называет бригадой, а себя — полковником. Бронетехника: танки, несколько БТРов… Представь, какая сила. Сходу выбивает из поселков противника, ну, а затем — грабежи, мародерство, насилие…
— Жуть, — сказал я. — А Даврон? Знаю, твой приятель, но… Он-то шибко лютует?
Джахонгир засмеялся.
— Слуга царю, отец солдатам. Образцовый советский офицер. Даже слишком образцовый.
— С Афганистана знаком?
— С малолетства, с детского дома. Друзьями не были, он и в ту пору особняком держался. А в Афгане как-то сошлись.
Он на глаз прикинул мой возраст.
— Ты с какого года? С семьдесят пятого? Тогда, конечно, не мог слышать о Чорбогском землетрясении. В газетах не писали, мало кто о нем знает…
Я не стал его разубеждать.
— Даврон из того кишлака, из Чорбога. Ты может, слышал… Да нет, вряд ли — давняя трагедия. Целый кишлак погиб. Землетрясение, сошел сель и накрыл все село. Глина залила дома выше крыш. Спасатели нашли живым только одного мальчишку крохотного. Каким чудом он спасся, никто понять не мог…