Послышались торопливые шаги. Опираясь рукой о стену, Растокин спустился в землянку, вытащил из кармана пистолет.
Шаги раздавались все ближе и ближе. Вот кто-то заскользил по земляным ступеням, приблизился к двери. Растокин встал в угол, насторожился. Дверь открылась, вошла женщина, босая, с распущенными мокрыми волосами. Сверху был накинут старенький плащ.
Окинув землянку быстрым взглядом и не обнаружив Растокина на постели, обеспокоенно спросила:
– Вы здесь?
Растокину стыдно было выказывать перед ней свою растерянность. Пряча в карман пистолет, он шутливо проговорил:
– Здесь я, здесь… Землянку вот обследую…
– А что, жить можно, – ответила она, зажигая коптилку. – Крыша есть, дождь на голову не льет…
Огонь осветил ее мокрое лицо, и Растокин узнал в ней ту женщину, которую они защитили с Карпуниным в селе. Женщина поставила на лавку корзину, вытащила оттуда чашку черешни, подала Растокину.
– Вот, ешьте. Свежая… А это грибы. Подосиновики, подберезовики, есть и белые. Смотрите…
Растокин заглянул в корзину, где лежали грибы, на него повеяло оттуда прелыми осенними листьями. Взяв гриб, он ощутил его упругость и плотность.
– Доброе будет жаркое, – заметила она, видя потеплевшие глаза Растокина. Она вытерла тряпкой лицо и волосы, села на лавку, взяла из чашки горсть черешни, остальную пододвинула Растокину. – Ешьте…
– Как вас зовут? – спросил Растокин.
– Таня, – ответила она и тут же поправилась. – Татьяна… А вас?
– Валентин.
– Спасибо вам, выручили тогда…
– А за что они вас?
– Мой муж был офицером… Видно, кто-то донес…
– Почему «был»? – переспросил Растокин.
– Погиб он… Второй год уже пошел, как сообщили из части.
– А где же ваши дети?
– В деревне, у родственников. Мы ушли из села сразу же после вас. Слышали бой у реки… Оставлять детей у отца тоже нельзя, немцы бывают у него часто. А там, в деревне, проще и надежнее… Да я и сама у отца не живу, и в деревне тоже. Новый человек сразу бросается в глаза. Так что пока вот тут, в землянке, перебиваюсь. – Она помолчала, потом огорченно вздохнула: – Вашего товарища жаль… Когда мы с отцом нашли вас, он был уже мертвый… Да и вы тоже еле-еле… Не думали, что и выживите… Да что вспоминать! Давайте лучше черешню есть. Там, на полке, картошка, огурцы… А завтра я схожу к отцу, грибов нажарю.
Растокин взял черешню, положил в рот, ощутив кисло-сладкий вкус ягод…
Что двигало им в ту ночь, когда он услышал ее крик и кинулся на помощь? Ведь они рисковали многим, бросаясь в незнакомый дом, где орудовали гитлеровцы. В стычке с врагами могли погибнуть сами и не выполнить задание. В штабе они получили строгий наказ: главное – взять «языка», доставить его в батальон. Но, когда Растокин бежал к дому, мысли о собственной жизни, о «языке» куда-то отступили, растворились. Им владело в тот миг лишь одно желание – спасти женщину, попавшую в беду. Он поступил бы точно так даже в том случае, если бы знал, что там его ожидает верная смерть.