Боже, царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу нам.
Царствуй на страх врагам,
Царь православный.
Боже, царя храни!
3 октября Государь уехал в Ставку, где пробыл три дня, и после короткого осмотра войск в районе Бреста и Ковны вернулся в Царское Село. С этого времени он стал совершать периодические поездки на фронт и в тылу, посещая различные секторы своей огромной армии, перевязочные пункты, военные госпитали, тыловые заводы. Словом, всё то, что играло роль в ведении этой грандиозной войны».
14
Слух о том, что Германия напала на Россию, докатился и до Сибири. Вскоре началась всеобщая мобилизация. Мужики роптали:
– Ещё не высохли слёзы от войны с Японией, а тут другая подоспела. И чего богатеям надо, что делят, всё-то им мало. Своих сынков на войну не пошлют, отмажут толстосумы.
Петру исполнился тридцать один год, только мало-помалу в достатке жить начали, а тут снова война – заберут, не отвертишься. Анна вся извелась, почернела.
– Шутка ли, на руках совсем малые дети! Дочке и года нет, хозяйство какое, – ворчал Василий Андреевич. Он хорошо понимал, что заботы всей тяжестью лягут на него. Младшие сыновья теперь его главная опора, но сколько война протянется… Недалеко то время, ребята своими семьями обзаводиться начнут, свои интересы главнее станут. И ничего не поделаешь, так жизнь устроена, на том и держится. Вот здоровье не подкачало бы, годы своё берут.
Загудела сторона сибирская, словно улей, потревоженный сапогом. На войну с японцами уходили, как на кулачную драку для потехи, а тут другое чутьё появилось.
– Ввязались, видать, надолго, и чем всё закончится? – судачил люд меж собой.
Старцы поговаривали о плохом конце, о междоусобице. Народ озлобится на войне, начнёт искать виноватых. Тогда он слеп будет и податлив на любые посулы. Бери его и веди в любую сторону. Так на Руси и раньше бывало.
Деревня загуляла. Когда это было, чтобы в разгар-то летней поры отовсюду песни, словно пир во время чумы.
Пётр, в составе команды призывников на вторую войну, как и на первую, уезжал тем же пароходом до Омска. Анна с дочкой на руках провожала его, но только до пристани. От Омска той же железной дорогой, но теперь в другую сторону – на Запад. Тоска щемила сердце. Всё было немило. Говорить ни с кем не хотелось. Земляки, что ехали вместе с ним, как только тронулся поезд, развязали свои котомки, начали угощаться. А что? Как унять себя, успокоить? Ехали не к тёще на блины – на большую войну. Что там ждёт каждого? Зазвенели стаканы, завели громкий разговор и даже послышался смех. Пётр отказался от приглашения, лёжа на полке вагона, он рассуждал: