И вся толпа живых и мертвых ломанулась по своим следам обратно на дорогу и вверх, к леску на вершине и дальше, пока не догонят, не поймают, не скрутят злосчастную правительницу обреченного Лукоморья, не доставят к карете и не заточат в ней навечно до приезда на условленное место…
Ах, печальна, печальна судьба девушки, попавшей в лапы гвардии царя Костея…
Судьба девушки, не попавшей в лапы гвардии царя Костея, такой печальной не была.
Дождавшись, пока шум и крики погони перевалят за дорогу и поднимутся к вершине горы, Серафима ловко выскочила из сундука на запятках кареты и, не забыв снова закрыть крышку (зачем раскрывать профессиональные секреты?) метнулась под гору по следу, впервые проложенному камнем, но теперь больше напоминавшему самый широкий лукоморский проспект.
Если господину штандарт-полковнику так хочется побегать среди ночи, зачем ему мешать? Ведь человеку так приятно чувствовать себя самым хитрым, самым смелым, самым сообразительным, кричать, махать руками, командовать другими… Особенно зная, что скоро предстоит доклад о событиях дня царю.
Добежав до ручья, Серафима остановилась и быстро сориентировалась. Замок Костея остался на западе, значит, нам на восток.
Она сняла сапоги и, сделав страшное лицо, вступила босыми ногами в обжигающе-ледяную воду. «Ох, разреши, батюшка-Октябрь, потоптаться маленько по твоей водичке», – вспомнив лекции Находки, мысленно улыбнулась она.
Программа-минимум была простой. Пройти сколько получится по воде, чтобы не оставить следов, потом выйти (а скорее всего, выскочить) на берег и двинуться вдоль ручья до первого попавшегося человеческого поселения, или как получится.
Программа-максимум? Найти дорогу, столбик с указателем «Лукоморск» и привязанного к нему резвого коня.
«Хи-хи», – сказала себе царевна, задрала подол тяжелого парчового платья и весело помчалась вперед, рассыпая тучи невидимых во тьме брызг.
Небо над верхушками елок начало медленно сереть.
Однако, утро. Надо останавливаться на завтрак и быстрее поспать. Без отдыха по лесам носиться могут только костейские умруны.
Мысль об умрунах смогла подстегнуть ее, но ненадолго.
Она отошла от путеводного ручья на пару десятков метров, выбрала елку попышнее и, быстро оглядевшись, нырнула под нижние лапы, свисавшие пологом до самой земли.
«Как под каждым ей листом…»
Серафима выудила из кармана заначенные вчера за обедом ломоть хлеба и кусок копченой колбасы, недолго подумала и отломила от того и от другого третью часть для немедленного использования по прямому назначению. Остальное придется растянуть до первого человеческого жилья. Если таковое в ближайшие дни вообще попадется.