Что касается Бильбо Бэггинса, то, произнося речь, он ощупывал в кармане золотое кольцо – волшебное кольцо, которое много лет хранил в тайне. Сойдя со стула, он надел его на палец – и в Хоббитоне больше никогда не видели Бильбо.
Бильбо быстро вернулся к своей норе, постоял, с улыбкой прислушиваясь к гулу в павильоне и к звукам веселья в других уголках поля, и вошел к себе. Он снял праздничную одежду, сложил и завернул в папиросную бумагу вышитый шелковый жилет и убрал его. Затем проворно переоделся в старое истрепанное платье, застегнул поношенный кожаный пояс. К нему Бильбо подвесил короткий меч в потертых ножнах черной кожи. Из запертого сундука, пропахшего нафталином, хоббит извлек старый плащ с капюшоном. Плащ хранился под замком, словно великая ценность, хотя пестрел заплатами и до того выцвел, что трудно было определить его исходный цвет – вероятно, темно-зеленый. Плащ оказался Бильбо великоват. Потом Бильбо прошел в кабинет и достал из запертого несгораемого шкафчика что-то завернутое в старые тряпки, рукопись, переплетенную в кожу, и большой конверт. Книгу и сверток он сунул в стоявший тут же дорожный мешок, заполненный почти доверху. В конверт Бильбо вложил кольцо на золотой цепочке, запечатал и адресовал Фродо. Сперва он положил конверт на каминную полку, но вдруг передумал и сунул его в карман. В это мгновение открылась дверь и быстро вошел Гэндальф.
— Привет! — сказал Бильбо. — Я все гадал, объявитесь ли вы.
— Рад, что ты опять видимый, — ответил колдун, усаживаясь в кресло. — Мне хотелось застать тебя и сказать несколько слов на прощанье. Полагаю, ты считаешь, что все прошло как по маслу, согласно плану?
— Да, — согласился Бильбо. — Хотя вспышки я не ожидал. Она удивила меня, не говоря уж об остальных. Небольшой вклад с вашей стороны?
— Угадал. Все эти годы ты мудро хранил кольцо в тайне, и мне показалось, что необходимо как-то иначе объяснить гостям твое исчезновение.
— И испортить мой розыгрыш. Ах, несносный старик! — засмеялся Бильбо. — Но, вероятно, вы, как всегда, лучше знаете, что нужно делать.
— Да – когда вообще хоть что-нибудь знаю. Однако насчет этой твоей затеи у меня есть сомнения. Теперь все позади. Ты сыграл свою шутку, встревожил или обидел большинство родственников и дал всему Ширу тему для пересудов на девять, а скорее на девяносто девять дней. Ты хочешь пойти еще дальше?
— Да. Я чувствую, что мне, как я уже говорил, необходим отпуск, очень долгий отпуск. Вероятно, навсегда – вряд ли я вернусь. Сказать по правде, я не собираюсь возвращаться и уже отдал все необходимые распоряжения. Я стар, Гэндальф! Я не выгляжу стариком, но в глубине души чувствую дряхлость. Надо же,