– Моя мать – исключительная женщина. Мне до нее далеко. Моя связь была непрочной. Дар работал, только когда его усиливало то, что я был ребенком. Он не смог пережить сурового превращения в мужчину.
– Но ты до сих пор сохранил чувствительность. Должен был сохранить. Иначе как ты… понял про меня?
– Нужно быть слепым, чтобы не увидеть, что ты совершенно особенная, Бесс. От тебя исходит свет. Мощная сила.
– Конечно, мощная. Хотя я за нее не всегда благодарна, она не постоянно делает меня сильнее.
Я отвернулась и посмотрела в догоравший огонь. Жар проел ореховое полено, и обнажился старый медный гвоздь, поэтому среди рыжих языков пламени плясал один зеленый.
– Иногда я чувствую себя проклятой. Когда позволяю выкручивать себе внутренности всякими «что было бы, если бы». Что было бы, если бы я могла спасти мать? Что бы случилось, будь я сильнее и сумей противостоять Гидеону? Могла у меня быть простая жизнь, с мужем, семьей, домом, в котором можно было бы остаться навсегда, любить и чувствовать себя защищенной?
Я ненадолго прикрыла глаза, отгоняя привычную боль. Открыв их, я увидела, как глубоко мои горькие слова тронули Арчи.
– Прости, – сказала я. – Нельзя печалиться. Не здесь. Не сейчас. Наверное, я позволяю себе обо всем этом думать из-за тебя. Потому что откуда-то знаю, что ты поймешь. Поймешь, каково это…
– Отличаться от остальных?
– Да, но не только. Больше. Быть связанным с чем-то еще, с чем-то удивительным, и все же не принадлежать полностью и ему. Мы словно подвешены между двух миров.
Арчи кивнул.
– Понимаю, любовь моя, – мягко произнес он. – Понимаю. Но все не так плохо, правда?
Он склонился вперед, и глаза его засияли от любопытства и священного трепета.
– Я к тому, что то, что было у меня, что я мог, было, конечно, особенным, но все это незначительно по сравнению с тем, что умеешь ты, какая ты. Я понимаю, когда ты говоришь об одиночестве, правда, понимаю. И у меня разрывается сердце при мысли о том, что все эти годы с тобой рядом не было никого, тебе некому было довериться, не с кем разделить свой дар и свою жизнь. Это тяжело, Бесс. Но волшебство!
Я улыбнулась, от его мальчишеского воодушевления поднялось настроение.
– Да, – согласилась я, – волшебство великолепно. Чувствовать, как оно бежит по венам, как заполняет тебя целиком, ум, тело и душу… с этим ничто не сравнится. Я лишь проводник этой силы, не больше. Но в эти мгновения я благословлена, я знаю. И да, когда я переживаю это чудо, когда вижу, сколько добра оно может принести, и сознаю, что я – часть этого добра, я больше не одинока. На кратчайший миг – не одинока. В это время невозможно чувствовать себя отделенной от мира.