– Не верю!
Это «не верю» к чему? Оно ж всё проверяется! У меня и грамотка с епископской печатью есть, и из разбойничков кто-то ещё живой — сам сможет расспросить. Выше по Волге можно свидетелей найти…
А! Дошло! Андрей не верит знаниям епископа о делах Софьи. Так это тоже ловится!
– Проверь. Прикажи ему доставить Софью сюда, в Боголюбово. Не сделает — значит наслышан о её грехах. Значит — грех был. Значит — он про то знает и молчит. И греховодников — покрывает. Или ещё чего задумал.
– «Ещё чего» — чего?!
– Ох, Андрей… Мы все не вечны. Придёт день, и ты землёй накроешься. Лет-то тебе… Брат твой, Глеб Перепёлка сидит в Переяславле Южном. Крепко сидит и никуда переходить не хочет. Младших братьев — «гречников», как и племянников «торцеватых» — сынов старшего брата Ростислава, ты с Руси выгнал. По смерти твоей Залесье твоим сынам достанется. Тут Феодор сынкам твоим и скажет: ты не есть честной русский князь, ты есть дитя греха, отрыжка похоти и смрад прелюбодеяния. Сыны-то твои и призадумаются. Сделают чего епископ попросит. По его слову — жить да править будут. Так и уйдёт из рук их власть, песком меж пальцев высыпется.
Для средневековой родовой аристократии вопрос законности рождения есть вопрос жизни и смерти, вопрос самого существования. Возникающие сомнения — решаются беспощадно и кроваво.
Вынужденный участвовать в делах Андрея, я оказался втянут и в истории о незаконности детей аристократов. Перебирая и обдумывая возможные ситуации, выучился разбираться «в материале». И, естественно, стал видеть возможные сходные сюжеты в других владетельных домах. Или — создавать их.
– Не верю.
– По второму кругу воду толчём. Проверь — прикажи Феодору привезти Софью. Немедля. По лицу его… ты ж его давно знаешь? — Сам поймёшь.
– А дальше её куда? В застенок? Не позволю!
– Зачем? С чего я начал: у тебя есть толковый верный поп? Пусть он её исповедует.
– Исповедь человеческая есть тайна божеская! Ни попу — мне пересказать, ни мне — слушать такое…
– А ты за занавеской постоишь. Тайно. Пересказа и не будет. И опять же — ты Софью знаешь. По ответам её, по голосу поймёшь — правду ли она говорит. А уж если она Господу солгала… Чтобы она словами не сказала…
Андрей снова зарычал. В бешенстве. И застонал. В тоске. Два этих оттенка чувств, смешивающиеся, слившиеся в одном звуке…
Впрочем, он быстро овладел собой.
– Индо ладно. Поглядим.
И пошёл к двери.
– Стой! А я? Мне тут сидеть — не с руки. Я к Лазарю на подворье пойду. Мне тут с приказчиками надо… Насчёт просьб моих… полотна — аж пищит… не забудь — списочек вот… мне ещё во Владимир сбегать, торг тамошний глянуть, мастеров разных надобно…