После постановления Зощенки поменялись с Кетлинской. К этому времени они уже полгода не платили квартплату. Кетлинская сказала, что вернет долг и оплатит разницу в метраже. Новая квартира была сильно меньше и ни о каком собственном входе речи быть не могло… Кетлинская обещания не сдержала, а когда он ей о нем напомнил, ответила: «Вы еще чего-то ждете?».
В последние годы Зощенко жил в тесноте. Его сын, Валька, женился на женщине с ребенком. Тут Михаил Михайлович решился на третье переселение. Он обменял бывшую квартиру Кетлинской на малюсенькую в третьем этаже и комнату для сына.
Зощенко был человек поразительно непривередливый. Для жизни ему было почти ничего не нужно. Ну, может быть, только чтобы его не трогали.
История с его дачей в Сестрорецке такая. В тридцатые годы был какой-то особенный урожай гонораров, и он решил купить дом самого Витте. Для премьер-министра вполне скромно. Мезонинчик, фронтон, колонны, садик… Все основные помещения в первом этаже, а на втором одна или две комнаты.
Дача была куплена для Верочки. Она все время требовала роскоши, любила и ценила дачную жизнь. Зощенко это не интересовало. Михаил Михайлович страдал водобоязнью и никогда не купался. Природу не любил и очень редко описывал. Как бы не замечал… Он был типичным городским жителем.
Однажды мама позвала его в Гурзуф. Он сперва согласился, а за два дня до отъезда встретил меня и сказал: «Детка, я не поеду». «Ну что вы, мама вас ждет, мы уже билеты взяли», – сокрушаюсь я, а он тихо так произносит: «Но я же не могу уехать от себя. Это будет тяжело и вам, и маме, и мне».
В Коктебеле Зощенко не в силах был выдержать даже половины срока. Приедет – и уже готовится уезжать. Если все-таки ехал в Дом творчества, то потому что дали путевку и было необходимо поправить здоровье.
Зато на Невском Михаил Михайлович часто прогуливался. Каждый день, часов в шесть, его наверняка можно было тут застать. Вообще, Невский вечером – это, я вам скажу, зрелище! Кого здесь бывало только не встретишь! Даже Алексея Толстого.
Особенно Зощенко любил «Норд», всегда старался в него заглянуть, немного посидеть. Еще рядом с нашим домом находилось кафе «Чайка». Там вместо стульев были диванчики подковкой. Подавали очень милые барышни. Как тут избежать романов? В «Чайке» служила знаменитая официантка Кира. Была она, как и Вера Владимировна, болоночка, но Зощенко в это время увлекался романтическими дамами с тонкими чертами лица…
АЛ: Как вам кажется, Зощенко ощущал себя украинцем? Видел в этом еще один аргумент в пользу своего внутреннего родства с Гоголем? Необычайный сатирический дар, происхождение, странная болезнь перед смертью… Будучи человеком сверхтонкой организации, Михаил Михайлович не мог об этом не думать.