«А как мы относились к иностранным писателям, как ходили на цыпочках перед Хемингуэем, – говорил некто Капица, – забывая, что преклонение перед иностранцами унижает советских людей. И правильно сказал товарищ Сталин: «Получается, что вы ученики, а они учителя. Неправильно это». Возьмите книгу Геннадия Гора «Дом на Моховой». Что это, желание показать свою образованность или низкопоклонство, преклонение перед иностранщиной?»
Так вот что такое желание показать образованность. Низкопоклонство. После этих слов крепко подумаешь, прежде чем откроешь книгу.
Еще представляешь писателей на цыпочках. Может, даже и хорошо, что в этой позе почтительного внимания, но только при чем тут американский автор?
Что только не скажешь, чтобы сохранить себя. Капица не только сохранил, но упрочил позиции: до самого конца хрущевской оттепели возглавлял прозу ленинградской «Звезды».
Тут, пожалуй, остановимся. Хотя бы потому, что разговор о Геннадии Горе впереди, а пока совсем другая история.
Конечно, этот пример не самый кромешный. Ведь чаще всего подобные ситуации заканчиваются полной катастрофой.
А тут что? Рядовое предательство. Для таких вещей вообще необязательно, чтобы был хоть какой-то повод.
Начнем с того, что своих детей у Критика не было, а потому он все время кого-то опекал. Однажды нашел ученицу среди длинноногих артисток Кировского театра.
Еще из зала разглядел девушку с очень серьезными глазами. Сразу подумал: у труженицы балетного станка такой взгляд – настоящая редкость.
Когда потом разговорились в актерском фойе, оказалось, что она не только читала его книги, но может что-то по этому поводу сказать.
Вот и все, что нужно для того, чтобы Критик почувствовал за нее ответственность.
Буквально сразу начал хлопотать. Позаботился о том, чтобы она сдала экзамены за пять лет театроведческого факультета и поступила в аспирантуру.
Вообще-то, особых волнений у него с ней не было. Не успеет он высказать какое-то пожелание, а она уже корпит за письменным столом.
Когда диссертация была завершена, стало ясно, что он не имеет права быть научным руководителем.
Даже работать в институте не может. Еще странно, как, будучи космополитом, он так долго руководил сектором.
Он совсем не испугался. Сколько жена ни отговаривала, все-таки пошел на ее защиту.
Сел в последнем ряду и так просидел до конца. Даже во время перерыва не примкнул к фланирующим коллегам.
Вообще-то конспирация была излишней. Ведь и без его подсказки все хорошо знали, как нужно себя вести.
Почти никто не обратил на него внимания. Самые решительные едва кивали, а трусоватые отводили глаза.