Еще красивее был меч Масамунэ – чуть тоньше и ровнее; с белым лезвием, отполированным до звездного блеска, отражающий все чисто и без искажений – истинное зеркало для мужей. Рисунок хамон в виде кику-суи – хризантемы в воде – шел вдоль его клинка.
Пришедшие поглядеть на мечи мастеров говорили, что меч Мурамасы хорош настолько, что руки сами тянутся взять его. Но меч Масамунэ прекраснее – перед ним застываешь в благоговении и уже не помышляешь о битве.
– Меч Масамунэ можно не вынимать из ножен – головы воинов сами склоняются перед его красотой, – говорили восхищенные самураи.
Эти речи разозлили Мурамасу.
– И все же мой клинок лучше! Смотрите, я докажу вам.
С этими словами неистовый Сэнго схватил оба меча, побежал и воткнул их в дно широкого ручья посреди потока.
Была осень, и течение несло по воде множество красных листьев клена.
Клинок Масамунэ листья почтительно обогнули стороной. А на лезвие меча Мурамасы они натолкнулись, и он рассек каждый из них пополам. Все, кто видел это чудо, были поражены.
– Убедились?! – в восторге вскричал Мурамаса. – Вот что такое настоящий меч.
Мурамаса торжествовал. Судьи склонились на его сторону, и он уже предвкушал победу.
Но красавица Оки, дочь дайме, вовсе не желала такого исхода. Мурамаса казался ей человеком кровожадным и опасным. Она видела в нем одержимость убийством, и ее огорчала мысль, что он может сделаться ее мужем.
Она встала и, склонившись перед отцом, сказала:
– Отец, великий мастер Мурамаса прав: его меч хорош. Но не опавшие листья, а крепкая сталь настоящий соперник клинку. Ибо сказано мудрыми: совершенный меч без труда разрубает пополам каплю воды, летящую стрекозу и металл. Дозвольте воинам испытать мечи в сражении.
Дайме согласился, что это разумный подход. Встал и, подняв руку…»
* * *
В этот миг равнину Сэкигахара наконец осветило солнце. Размышления Токугавы Иэясу прервал посланный из соседней деревни. Он принес долгожданные вести о победе.
– Господин, битва окончена! Перебежчики выступили против отряда последнего вашего противника, и теперь, господин, вы полный хозяин положения.
Токугава вздохнул, приподняв брови. Этого момента он ожидал всю жизнь, с самой юности мечтая вернуть славу и силу своему погибшему роду.
– Думаю, это моя последняя победа над тобой, Хидэёси, – тихо сказал принц.
При жизни его соперника случалось не раз, что отряды Токугавы побеждали в противоборстве войско Хидэёси, но после выигранного боя приходилось отступать, склонять голову и отдавать победные лавры врагу. Политика оказывалась сильнее мужества; хитрость побеждала доблесть и склоняла к себе на службу.