Но нынешней победы у Токугавы уже никто не отберет. Сделавшись с этого дня Правителем объединенной Японии, он мог наконец принять титул великого сегуна. Конец войне, конец раздорам.
– Что ж. – Токугава сделал знак своим воинам. – Надо прочесать местность до наступления темноты. Нельзя допустить, чтобы чернь воспользовалась слабостью раненых и ограбила мертвых. Выступаем.
Обогнув гору Нангу, отряд вышел на равнину перед ближайшей деревней. В рассеявшемся тумане Токугава и его самураи увидели поле, к которому уже слеталось воронье из соседних лесов. Пропитанный кровью воздух заполнился граем.
– Вот она, плата за единство и спокойствие страны, – с горечью сказал Токугава, глядя на трупы воинов, завалившие поле.
– Смотрите, – указал принцу его стремянный, – я вижу павшего Тоду Сигэмасу. Его стальной шлем разрублен мечом.
– Да примет Амида души достойных воинов! – опечалился правитель Токугава.
– Но что за клинок, который сумел разрубить сталь? – заинтересовался он. – Покажи-ка мне его.
Слуга спешился и, перешагивая через тела, подобрал и протянул меч своему господину.
Токугава слез с коня, чтобы принять оружие, но слегка оступился, и лезвие рассекло ему правую ладонь.
– И снова удар! – засмеялся Токугава, зажимая рукой место пореза. – Уверен, что знаю мастера, который создал этот клинок. Не напрасно Хидэёси охотился за мечами, собирая их по всей стране. Не зря искал потомков рода и возрождал кузнечную школу искусного мастера.
Принц пригляделся к оружию и убедился в своей правоте.
– Пока его злые клинки на свободе, не остановится кровопролитие в Японии, – сказал, нахмурясь, правитель.
* * *
«Прекрасная Оки, настаивая, чтобы испытали мечи мастеров в сражении, сказала отцу:
– Поскольку это касается меня напрямую, дозвольте мне самой выбрать опытных воинов для боя. Я хочу позвать тех, кому доверяю.
Дайме удивился, но подумал, что такая небольшая уступка желанию дочери никак не повредит состязанию и не уронит его чести. Он дал Оки свое позволение.
На следующий день во дворе замка утоптали поле, и два воина, с ног до головы закованные в стальные доспехи, вышли сразиться друг против друга.
У одного из них был в руках танто Масамунэ, у другого – танто Мурамасы.
Воины скрестили клинки, и клинки замелькали как вода, запели и зазвенели от напряжения. Ни один меч по крепости и гибкости не уступал другому.
Но преимущество оказалось за тем из бойцов, кто держал в руках прекрасное создание Масамунэ: чистая шлифовка этого меча ослепляла противника, отчего тот не мог вовремя заметить направление удара, чтобы отразить его.