Борисова ворвалась в ординаторскую, как взбесившаяся фурия, и с порога накинулась на меня.
– Вы обязаны были мне рассказать о своем разговоре с пациентом Новиковым! – заявила она, и от холодности ее тона у меня заломило зубы.
– Откуда вы знаете, что я с ним говорил? – удивился я. Борисова даже глазом не моргнула. «Ну, разумеется. Агентуру не сдаем? Интересно, кто из наших проболтался?..» Я огорчился, но постарался скрыть недовольство.
– Что вы от меня хотите? – спросил я Борисову.
– Хочу знать – и немедленно, слышите? О чем вы говорили с больным, который после ваших замечательных бесед совершил попытку суицида.
«Батюшки! – изумился я. – Сколько прыти». От удивления у меня даже злость прошла. Выложив руки на стол перед собой – ладонями вверх, – я спокойно принялся рассказывать:
– Пожалуйста. Значит, с Мишей Новиковым мы говорили о реинкарнации.
– То есть, э-э-э?..
– Метемпсихоз. Переселение душ. Видите ли, в буддизме…
Борисова вспыхнула:
– Не надо объяснять!
– Да? Тем лучше. Так вот, Миша очень переживал, что какая-то, как он выразился, «тварь» ночью, пока он спит, залезет к нему в голову. И заставит его действовать, как привыкла.
– Кто привыкла? – не поняла Борисова.
– Тварь, – терпеливо пояснил я. – В какой-то степени его опасения были не так уж напрасны. Тварь в его голову действительно залезла. Миша признался мне в убийстве, которое он якобы совершил в гостинице «Дунай» на Литовском… Понимаете?
– Скажите, Алексей Васильевич, вы что, издеваетесь надо мной? – Голос Юлии Александровны подозрительно задрожал.
Мне показалось, что лед, которым, очевидно, кто-то набил эту стройную красивую женщину с ног до макушки, вот-вот затрещит.
Говорят, айсберг, перед тем как расколоться, тоже трещит. Тут самая опасность, если эта штука перевернется. Ведь бо2льшая часть ледяной глыбы покоится под водой, наверху лишь крохотная маковка. Но когда лед подтаивает, центр тяжести смещается – и глыба, вздыбившись внезапной ледяной горой, поднимает такую волну, которая легко потопит даже океанский лайнер.
«А что? Может быть, – думал я, – и Борисова эта так же устроена. В ней скрыты неисчерпаемые запасы льда. Пожалуй, не стоит нарываться».
– Переселение души невозможно, – механическим голосом произнесла Борисова.
– Да? Тут, видите ли, такая интересная деталь… Миша изложил мне в подробностях действительные события, которые имели место в Петербурге ровно девяносто лет назад, то есть в 1909 году. Он даже назвал реальное имя одной из жертв Вадима Кровяника. Имя Екатерины Герус. Как вы думаете, откуда он мог узнать его? Может быть, вы думаете – из нашего архива?