| Конечно, он не подозревал, как подвел Вольку. Но было ясно, что мальчик чем-то недоволен и что виноват в этом, очевидно, не кто иной, как именно он, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Надо было развлечь Вольку, поскорее рассеять его дурное настроение. |
| "Would you, O moon-like, feel inclined to listen to stories of most unusual and strange adventures?" he asked slyly. | - Угодны ли твоему сердцу, о подобный луне, рассказы о приключениях удивительных и необыкновенных? - лукаво осведомился он у насупившегося Вольки. |
| "For instance, do you know the story of the Baghdad barber's three black roosters and his lame son? | - Известно ли тебе, к примеру, история о трех черных петухах багдадского цирюльника и его хромом сыне? |
| Or the one about the copper camel with a silver hump? | А о медном верблюде с серебряным горбом? |
| Or about the water-carrier Ahmet and his magic pail?" | А о водоносе Ахмете и его волшебном ведре? |
| Volka kept on frowning. This did not stop the old man, and he began hurriedly: "Be it known to you, O most wonderful of all secondary school pupils, that once upon a time in Baghdad there lived a skilled barber named Selim who had three roosters and a lame son named Tub. | Волька сердито промолчал, но старик не смутился этим и торопливо начал: - Да будет тебе известно, о прекраснейший из учащихся мужской средней школы, что жил некогда в Багдаде искусный цирюльник, по имени Селим, и были у него три петуха и хромой сын, по прозванию Бадья. |
| It so happened that Caliph Harun al Rashid once passed his shop. | И случилось так, что проходил мимо его лавки калиф Гарун аль Рашид... |
| But, O most attentive of all youths, I suggest we sit down on this bench in order that your young legs don't tire during this long and most educational story." | Только знаешь что, о внимательнейший из отроков: не присесть ли нам на ближайшую скамью, дабы твои молодые ноги не устали от хождения во время этой длинной и поучительной истории? |
| Volka agreed. They sat down in the shade of an old linden tree. | Волька согласился: они уселись на бульваре в холодке, под сенью старой липы. |
| For three long hours Hottabych went on and on with the truly interesting story. He finally ended it with these crafty words: | Битых три с половиной часа рассказывал Хоттабыч эту действительно весьма занимательную историю и закончил ее коварными словами: |
| "But more marvellous still is the story of the copper camel with a silver hump," and immediately proceeded with it. When he came to the part: | "Но еще удивительней повесть о медном верблюде с серебряным горбом". И тут же, не переводя дыхания, принялся излагать ее, пока не дошел до слов: |