— Не смейся, дело серьезное, — сказал Воронок.
— Верю, — согласился Данька, — по пустякам я не принимаю. Выкладывайте, что случилось.
Он внимательно выслушал нас и посоветовал:
— Обратились бы в милицию. Очень просто. Вообще, я вижу, вы мастера заваривать кашу. А как расхлебывать — бежите за мной.
— Значит, ты трусишь? Так бы и сказал. Мы и сами управимся. — Сашка обиженно пошел к двери.
— Вы же таланты, — сказал Данька. — Воронок вот боксер. А кто я?
Данька умел набивать себе цену. Мы знали, что ломается он для виду, что никуда нас одних он не отпустит. Просто Данька ждал очередной порции комплиментов. Мы простили ему эту маленькую слабость.
— Без тебя нам крышка, — печально сказал я.
— Ты один заменишь десятерых, — сказал Андрейка.
— Я и приемы-то все позабыл, — буркнул от двери Сашка Воронок.
— О-хо-хо, — закряхтел Данька. Лицо его приняло довольное выражение.
В чьем сердце лесть не находит уголка? Мало, наверное, таких людей на белом свете.
— Шут с вами. Так и быть, пособлю. Ребята вы вроде ничего. Только фантазий у вас много. Свойство детского возраста.
Мы промолчали. Даже Сашка Воронок промолчал. Мы почтительно смотрели, как Данька натягивает майку. Казалось, она вот-вот лопнет.
Данька щелкнул меня в нос.
— А ты, друг ситный, уверен, что все благополучно обойдется? Может, не стоит тебе лезть в эту квартиру?
— Стоит, — беспечно сказал я.
— Смел, как тореадор, — сказал Данька, — в Мексике или Испании ты, Лешка, был бы тореадором. Крутил бы хвосты быкам и срывал аплодисменты.
Понятие о тореадорах у него было несколько превратное. Я не стал вдаваться в ненужные объяснения. Пусть тореадоры, по его мнению, крутят быкам хвосты. Это, видимо, дело тоже не очень легкое.
Данька вдруг схватил меня и Воронка, посадил на согнутые руки и так зашагал по коридору.
Ребята тыкали в нас пальцами и покатывались от смеха, но мы в интересах общего дела предпочитали молчать. Всегда находятся людишки, которые в неловком положении человека видят нечто забавное. Это такие, наверное, вопили в древнем Риме, чтобы им подавали хлеба и зрелищ.
Чуть начало темнеть, мы с Воронком вышли из общежития. Данька с Андрейкой должны были с минуты на минуту последовать за нами. Они задержались в столовой.
... Это был один из тех старых приземистых домов, которые сохранились в Москве еще с купеческих времен. Кирпичная кладка побурела, дом осел, перекосив кое-где оконные проемы. Он напоминал кряжистого старичка, согнувшегося под бременем прожитых лет, но все еще крепкого.
Дом был двухэтажный. Тринадцатая квартира помещалась наверху. Сашка Воронок еще накануне успел покалякать во дворе с ребятами и разузнать все, что надо. Действительно, жильцы из тринадцатой квартиры неделю назад уехали в Саратов. Уехали они налегке, оставив в Москве почти все свои вещи.