|
| "Poor fool! | Бедняга! |
| If he had only left that shutter alone. | Если б только он не трогал этого ставня! |
| He had no restraint, no restraint-just like Kurtz-a tree swayed by the wind. As soon as I had put on a dry pair of slippers, I dragged him out, after first jerking the spear out of his side, which operation I confess I performed with my eyes shut tight. | У него не было выдержки - как не было ее у Куртца... Дерево, раскачиваемое ветром... Надев сухие туфли, я вытащил его из рубки. Предварительно я вырвал у него из бока копье, причем, признаюсь, эту операцию я произвел с закрытыми глазами. |
| His heels leaped together over the little doorstep; his shoulders were pressed to my breast; I hugged him from behind desperately. | Его пятки очутились за порогом; плечи его я прижимал к своей груди. Я обнял его сзади и тащил. |
| Oh! he was heavy, heavy; heavier than any man on earth, I should imagine. | О, каким он был тяжелым! Мне он казался тяжелее любого человека на земле. |
| Then without more ado I tipped him overboard. | Затем, не теряя времени, я спустил его за борт. |
| The current snatched him as though he had been a wisp of grass, and I saw the body roll over twice before I lost sight of it for ever. | Течение его подхватило, словно он был пучок травы; я видел, как тело два раза перевернулось и скрылось навеки. |
| All the pilgrims and the manager were then congregated on the awning-deck about the pilot-house, chattering at each other like a flock of excited magpies, and there was a scandalized murmur at my heartless promptitude. | Все пилигримы и начальник собрались на верхней палубе около рулевой рубки и трещали, словно стая взволнованных сорок; возмущенным шепотом отозвались они на мой бессердечный поступок. |
| What they wanted to keep that body hanging about for I can't guess. | Зачем было им оставлять здесь это тело - я не могу догадаться. |
| Embalm it, maybe. | Быть может, они собирались его набальзамировать. |
| But I had also heard another, and a very ominous, murmur on the deck below. | Но с нижней палубы донесся до меня шепот -зловещий шепот. |
| My friends the wood-cutters were likewise scandalized, and with a better show of reason-though I admit that the reason itself was quite inadmissible. | Мои друзья дровосеки также были скандализованы, и не без причины, но, признаюсь, их расчеты казались мне недопустимыми. |
| Oh, quite! I had made up my mind that if my late helmsman was to be eaten, the fishes alone should have him. | Я решил, что если моему покойному рулевому суждено быть съеденным, то пусть его съедят одни рыбы. |
| He had been a very second-rate helmsman while alive, but now he was dead he might have become a first-class temptation, and possibly cause some startling trouble. |