|
| But suddenly, as we struggled round a bend, there would be a glimpse of rush walls, of peaked grass-roofs, a burst of yells, a whirl of black limbs, a mass of hands clapping of feet stamping, of bodies swaying, of eyes rolling, under the droop of heavy and motionless foliage. | Но иногда за поворотом реки под тяжелой неподвижной листвой открывался вид на тростниковые стены и острые крыши из травы, слышались крики, топот, раскачивались черные тела, сверкали белки глаз, хлопали в ладоши черные руки. |
| The steamer toiled along slowly on the edge of a black and incomprehensible frenzy. | Пароход медленно продвигался мимо этих безумствующих и загадочных черных людей. |
| The prehistoric man was cursing us, praying to us, welcoming us-who could tell? | Доисторический человек проклинал нас, молился нам, нас приветствовал... кто мог сказать? |
| We were cut off from the comprehension of our surroundings; we glided past like phantoms, wondering and secretly appalled, as sane men would be before an enthusiastic outbreak in a madhouse. | Нам недоступно было понимание окружаю щего; мы скользили мимо, словно призраки, удивленные и втайне испуганные, как испугался бы нормальный человек взрыва энтузиазма в сумасшедшем доме. |
| We could not understand because we were too far and could not remember because we were travelling in the night of first ages, of those ages that are gone, leaving hardly a sign-and no memories. | Мы не могли понять, ибо мы были слишком далеки и не умели вспомнить; мы блуждали во мраке первых веков - тех веков, которые прошли, не оставив ни следа, ни воспоминаний. |
| "The earth seemed unearthly. | Земля казалась не похожей на землю. |
| We are accustomed to look upon the shackled form of a conquered monster, but there-there you could look at a thing monstrous and free. | Мы привыкли смотреть на скованное цепями, побежденное чудовище, но здесь... здесь вы видели существо чудовищное и свободное. |
| It was unearthly, and the men were-No, they were not inhuman. | Оно не походило на землю, а люди... нет, люди остались людьми. |
| Well, you know, that was the worst of it-this suspicion of their not being inhuman. | Знаете, нет ничего хуже этого подозрения, что люди остаются людьми. |
| It would come slowly to one. | Оно нарастало медленно, постепенно. |
| They howled and leaped, and spun, and made horrid faces; but what thrilled you was just the thought of their humanity-like yours-the thought of your remote kinship with this wild and passionate uproar. | Они выли, прыгали, корчили страшные гримасы; но в трепет приводила вас мысль о том, что они -такие же люди, как вы, - мысль об отдаленном вашем родстве с этими дикими и страстными существами. |