| Henceforth he would have to be alone with a wicked old woman, half dead in the stagnation of despotism. | Отныне он будет один на один с злою старухою, и даже не злою, а только оцепеневшею в апатии властности. |
| She would be the death of him before long, as sure as fate. | Эта старуха заест его, заест не мучительством, а забвением. |
| Not a soul to speak to, not a place to visit. She would be everywhere, scornful, despotic, deadening. | Не с кем молвить слова, некуда бежать - везде она, властная, цепенящая, презирающая. |
| The thought of that inevitable future made his heart so heavy that he stopped under a tree in desperation, and struck his head against it several times. | Мысль об этом неотвратимом будущем до такой степени всего его наполнила тоской, что он остановился около дерева и несколько времени бился об него головой. |
| His entire life with all its farcical strutting, idleness, and buffoonery loomed up as if flooded with sudden light. | Вся его жизнь, исполненная кривлянья, бездельничества, буффонства, вдруг словно осветилась перед его умственным оком. |
| Then he started on his way again. He felt there was nothing else left for him. | Он идет теперь в Головлево, он знает, что ожидает там его, и все-таки идет, и не может не идти. Нет у него другой дороги. |
| The least of men can make some effort, can earn his bread. He alone was helpless. | Самый последний из людей может что-нибудь для себя сделать, может добыть себе хлеба - он один ничего не может. |
| It was a new thought. | Эта мысль словно впервые проснулась в нем. |
| He had been accustomed in thinking of his future to picture various prospects, but always prospects of wealth coupled with idleness, never prospects of work. | И прежде ему случалось думать о будущем и рисовать себе всякого рода перспективы, но это были всегда перспективы дарового довольства и никогда - перспективы труда. |
| And now the time had come when he had to pay for the wickedness and aimlessness of his existence. | И вот теперь ему предстояла расплата за тот угар, в котором бесследно потонуло его прошлое. |
| It was a bitter settlement, summed up in the terrible phrase: "She will be the end of me." | Расплата горькая, выражавшаяся в одном ужасном слове:заест! |
| It was about nine o'clock in the morning when the white Golovliovo belfry showed above the forest. |