– Так что же мне делать?! – вернула их к своей проблеме Лидия Дмитриевна. – Надо же что-то делать, нельзя просто сидеть и ждать! Мало ли что могло…
– Давайте я вас провожу в ваш номер, – предложила Елена Георгиевна. – Там ждать лучше: ведь он туда должен вернуться, правильно? И не надо сразу о плохом, а то, и правда, случится! А девушки пока что-нибудь предпримут.
– Но я не смогу там просто сидеть и ждать! И как я, спрашивается, узнаю, что они предпримут? И у меня его паспорт, и вообще!..
– Лидия, у вас же телефон в руке, правильно? – примирительно и заботливо заворковала Елена Георгиевна. – Верочка, как что-нибудь узнает или сделает, сразу вам сообщит. Дайте ей свой номер – вот и все. А здесь сидеть у всех на виду… я бы вас к себе позвала, но вдруг ваш муж, действительно, вернется, правильно? Ждать надо дома… вот вам, Верочка, номер, сразу же звоните!
– Понимаете, миссис Вера, – тихо сказала Дилек, когда Лидия Дмитриевна, чуть посопротивлявшись, дала себя увести, – сама я обращаться в полицию не могу. Если управляющий узнает, что я вызвала в отель полицейских… словом, это нехорошо. А если вы позвоните, то это нормально. От имени этой дамы, она же вас просила. Там кто-нибудь обязательно говорит по-английски и по-русски даже, я знаю. Вот, – она протянула Вере карточку с номерами, – если хотите. Хотя вообще-то я думаю, что ее муж и сам скоро объявится.
Вера почувствовала себя неловко, как будто девушка намекнула на ее собственные дела. Ей даже показалось, что Дилек как-то особенно внимательно разглядывает ее. Интересно, а где же?..
Энвер появился, словно отвечая на ее мысли, и Дилек поспешно попрощалась.
– Я все выяснил, – сказал Энвер, подождав, пока она отойдет от них подальше. – Она уже улетела, я позвонил в аэропорт.
– Поедешь за ней?
– Нет, – после секундного колебания ответил он. – Айсель, видимо, на это и рассчитывает, но… ты ведь здесь ненадолго – а вдруг ты опять исчезнешь или дашь мне не тот телефон? Я останусь с тобой. На сколько скажешь.
28
Открыть глаза он не мог, поэтому мир возвращался к нему через звуки.
Чьи-то голоса, говорят по-турецки, ничего не поймешь. Два или три голоса, один женский. Дальний крик муэдзина – странно, он помнил, что слышал его совсем близко. Он был громким и противным, а этот тихий и какой-то убаюкивающее монотонный. Или это не тот крик? Или он в другом месте?
Телефонный звонок, еще один, что же они не возьмут трубку? Неужели не слышат?
Еще что-то шипело и тикало – странные звуки, что бы это могло быть? Еще какой-то шорох…
Надо бы открыть глаза и посмотреть – странно, что это раньше не пришло ему в голову. Почему-то пришлось задумываться о таком простом действии.