– Да, я на пляже, и это не мой телефон… я могу подойти в вестибюль или в бар… хорошо, как вам удобнее… пожалуйста, хорошо… всего доброго.
Она протянула телефон хозяину. Ее слушатели явно ожидали продолжения: как же, заинтриговала, вовлекла в такое приключение, а теперь «спасибо за телефон» и все?!
Продолжение сейчас последует, но они об этом не догадываются, и Вера решила, что не стоит их оповещать. Глядишь, и разойдутся.
– Что все это означает? – озвучила всеобщее нетерпение подошедшая дама.
Говорила она так властно и уверенно, как обычно говорят люди, привыкшие к повиновению окружающих и не сомневающиеся в своем праве задавать любые вопросы, но, похоже, ни у кого, кроме Веры, это неожиданное вмешательство не вызвало ни малейшего неудовольствия или протеста. Впрочем, Мегера и сам ко всем привязывается, Алла испорчена благополучной заграничной доброжелательностью, а предложивший ей помощь Олег Евгеньевич, видимо, просто милый и добрый человек. Не такой, как она, Вера, которой не то что не хочется отвечать, хочется заорать на всю эту маленькую толпу, забыв обо всех приличиях и правилах хорошего тона.
– Да ничего особенного, Лида, – ответил Олег Евгеньевич, и Вера внутренне порадовалась: не такой он и милый, просто это его знакомая или жена, вот и все. Значит, она, Вера, не такая плохая! – Просто девушке нужно было срочно позвонить, и я ей дал телефон.
– Это я вижу, – агрессивно, словно продолжая давнишний спор, сказала дама. – Когда каким-нибудь девушкам срочно что-нибудь нужно, ты тут как тут!
– Ли-и-ида, – с легкой укоризной и снисходительной улыбкой протянул Олег Евгеньевич. Как-то так протянул, что сразу стало понятно: это его жена, и она любит цепляться к нему из-за всякой ерунды, вроде «девушек», а он ее любит и прощает и терпит ее придирки, и все это такая милая, затянувшаяся лет на двадцать, а то и тридцать игра, и им обоим она нравится, хоть и слегка прискучила. – У них действительно было важное дело.
– То «ничего особенного», то «важное дело»! – сделала свой ход в игре дама. Судя по всему, по-английски она не понимала и очень хотела, чтобы ей все объяснили.
– Да тут и то и другое! – вступил Валера-Мегера. – Собственно, и правда, ничего особенного – для нас. Но в то же время…
– Олег, ты можешь объяснить по-человечески? – не снизошла до развязного незнакомца строгая Лида. Никогда не разговаривайте с неизвестными, правильно?
– Вчера кто-то утонул, – объяснил по-человечески ее любезный муж, – какая-то немка.
«Занятно, – вдруг подумала Вера, – почему всем так приятно повторять, что она немка? Как будто это нас утешает: мол, не наша, не соотечественница… компатриотка, как когда-то говорил ехидный переводчик с английского Серегин… он любил всякие такие словечки. Как будто если она немка, то это лучше, чем если бы она была русской… или, как теперь говорят, россиянкой. Словно мы хотим отдалиться, сделать вид, что нас это не касается. И если утонула немка, то нас не касается, а если бы… „наша“, то касается: лицо надо было бы делать, типа нам так жаль, и мы грустим… а из-за немки можно и не переживать и не делать вид, что переживаешь. Все-таки мы все такие националисты, и сами этого не замечаем. Немка утонула – все в порядке, продолжаем отдых, наши все целы!»