— А Руби умеет играть? — вежливо спросила она.
— Как настоящая пианистка, передает малейшие оттенки чувств.
— Красивый комплимент. И поет?
— Как оперная певица. Правда, у нее контральто, а главные оперные партии для контральто можно пересчитать по пальцам.
— Это слово мне незнакомо.
— У нее низкий голос. А как поешь ты, я еще не слышал.
— Мисс Дженкинс считает, что мне не стоит учиться пению.
— Ей виднее.
Поскольку излить душу больше было некому, у Элизабет вошло в привычку беседовать с собой — бесплодное занятие, впрочем, приносящее хоть какое-то облегчение.
— Лучше уж открыто говорить о Руби, верно? — спрашивала первая Элизабет.
— На худой конец можно и о Руби, если говорить больше не о чем, — отвечала вторая.
— Мне Александр перестал даже нравиться, — жаловалась первая Элизабет.
— И немудрено. Он мучает тебя.
— Но ведь я жду от него ребенка. Значит, и его ребенка я не люблю? Разве не так?
— Нет, не так. В конце концов, его вклад в это дело невелик — минута содроганий, вздохов и стонов, вот и все. Остальное в этом ребенке — от тебя. А ты ведь любишь себя, правда? — уточняла вторая Элизабет.
— Нет, — грустно признавалась Элизабет-первая. — Я бы хотела родить девочку…
— И я тоже. Но ему девочка не нужна, — заключала вторая.
* * *
Единственная стандартная железнодорожная колея, соединяющая Литгоу и Кинросс, первые 25 миль вела на юго-запад, а потом поворачивала и последние 70 миль устремлялась на юго-восток. Скорость ее строительства не шла ни какое сравнение с черепашьими темпами прокладки 50 миль государственной железной дороги между Литгоу и Батерстом, начатой еще в 1868 году и до сих пор не завершенной.
Средний уклон 1:100 был идеален; Александр сам проектировал дорогу, выбрав для нее предгорья на высоте ста футов над долиной, чтобы по возможности уменьшить объем земляных работ. По ходу следования было возведено десять крепких и высоких деревянных мостов через реки с частыми наводнениями, проложено два тоннеля длиной 300 ярдов и девять просек. Затруднений с рабочими не возникло ни разу: на строительстве трудились китайцы, а Александр с восхищением думал, что эти люди похожи на механизмы из живой плоти. Казалось, в мандаринском наречии начисто отсутствует слово «усталость».
Прокладка одной мили дороги обошлась в 8 тысяч фунтов, всей дороги — в 841 тысячу фунтов, и компания «Апокалипсис» снизошла до того, что заняла эту гигантскую сумму в сиднейских банках вместо английского — в обмен на налоговые льготы на вывоз золота в Английский банк, который в этой сделке выступил поручителем. И неудивительно: в Английском банке уже хранилось больше золота, принадлежащего «Апокалипсису», чем требовалось в качестве обеспечения, а мистер Уолтер Модлинг конфиденциально сообщил совету директоров, что золото будет регулярно поступать в банк еще много лет. В списке его клиентов значились Александр и Руби, Чарлз Дьюи предпочел банк в Сиднее, Сун Чжоу — банк в Гонконге, быстро развивающемся деловом центре Восточной Азии.