Я будто ослеп. Не видел ближних холмов и дальних гор. Не видел стоящих вокруг. Видел только глубокую борозду поперёк его шеи. Тонкую линию, прорезающую вспухшую плоть. Я будто оглох. Не слышал, как шуршит ветер. Не слышал, как шепчутся окружающие. Немного погодя разобрал, что рядом, но будто за какой-то стеной, говорят:
– Ну что ж, надо тело забрать.
Сначала я даже не понял. Захлёстывало чувство страшной непоправимости. Меня будто на куски разрывало. И зовёт кто-то. Меня. По имени. Озираюсь. Районный прокурор. Стараюсь понять, что он говорит.
– Большое горе, Андрей… Очень тебе сочувствую. Крепись…
Кивает Али:
– Давай, грузи.
Али распахнул задние дверцы фургона, выволок раскладные брезентовые носилки и разложил их рядом с отцом. Я очнулся:
– А следствие?!
– Дело трудное, – говорит прокурор. – Свидетелей нет. Очень трудное дело. Но разберёмся. Следствие проведём обязательно.
Врёт он! Никакого следствия не будет. У него это на морде лица написано большими буквами.
Я закричал:
– Почему следы затоптали?! Даже собака не найдёт.
– Андрей, – мягко сказал прокурор, – собака в таких случаях не нужна.
Его глаза будто закрыты какой-то заслонкой. Как таджики говорят, на лицо ослиную шкуру натянул. Я огляделся. Следователя – его все в посёлке знают – среди стоящих вокруг людей не было.
– Где следователь?! Где фотограф?
– Андрей, – сказал прокурор, – не учи меня, как надо работать.
– Почему не начинаете следствие?!
– Обязательно начнём. Проведём расследование, выясним… Обязательно, непременно.
– Ничего не выясните! Вы… всё на тормозах спустите.
– Андрей, я тебя прощаю. Ты нехорошие слова сказал, но понимаю, что чувствуешь. Мне тоже горько. Твой отец моим другом был. Очень хорошим другом…
Но у меня от бешенства сорвало крышу, и я плохо соображал, что говорю.
– Не хотите следствие проводить, да? Мне самому, что ль, расследовать?
Прокурор перебил меня по-русски:
– Ты умный парень, не делай глупостей. Сам знаешь, время сейчас опасное. Не надо такие слова говорить. Пожалеешь…
– Угрожаете?
– Ты кто такой, чтоб я тебе угрожал?!
Прокурор жабры раздул, дерьмо из него так и попёрло:
– Учишь, как следствие вести? Научись сначала со старшими разговаривать! Что ты вообще знаешь? Тебе брюхо распори, в нём и буквы «алеф» не найдёшь… Ты как твой отец! Тот хоть людей лечил, оттого его и терпели. А тебя за что терпеть?!
Я окончательно взорвался:
– Отца терпели?! Если бы он вас не лечил, вы все бы передохли! От обжорства. Я сам найду, кто его убил! В посёлке ничего не добьюсь, в Душанбе поеду. Пусть пришлют бригаду. Я ваш гадюшник разворошу. Я найду, кто…