| The rattle of the harness was the chink of money, and more drafts were honoured in five minutes than even Tellson's, with all its foreign and home connection, ever paid in thrice the time. Then the strong-rooms underground, at Tellson's, with such of their valuable stores and secrets as were known to the passenger (and it was not a little that he knew about them), opened before him, and he went in among them with the great keys and the feebly-burning candle, and found them safe, and strong, and sound, and still, just as he had last seen them. | Конская сбруя побрякивала, как звонкая монета, которой - за какие-нибудь пять минут -выплачивались по чекам такие суммы, каких банку Теллсона, при всей его заграничной и отечественной клиентуре, вряд ли случалось выплачивать даже и за четверть часа: глазам его открывались подвалы банка со всеми запечатанными в сейфах сокровищами и тайнами, о которых нашему пассажиру было кое-что известно (а ему было многое известно), и он ходил по этим подвалам, позвякивая громадными ключами, держа в руке еле мерцавшую свечу, и убеждался, что все заперто прочно, надежно, все цело и неприкосновенно, как было, когда он приходил сюда в последний раз. |