| -- Пролы -- не люди, -- небрежно парировал он. -- К две тысячи пятидесятому году, если не раньше, по-настоящему владеть староязом не будет никто. |
| The whole literature of the past will have been destroyed. | Вся литература прошлого будет уничтожена. |
| Chaucer, Shakespeare, Milton, Byron--they'll exist only in Newspeak versions, not merely changed into something different, but actually changed into something contradictory of what they used to be. | Чосер, Шекспир, Мильтон, Байрон останутся только в новоязовском варианте, превращенные не просто в нечто иное, а в собственную противоположность. |
| Even the literature of the Party will change. | Даже партийная литература станет иной. |
| Even the slogans will change. | Даже лозунги изменятся. |
| How could you have a slogan like "freedom is slavery" when the concept of freedom has been abolished? | Откуда взяться лозунгу "Свобода -- это рабство", если упразднено само понятие свободы? |
| The whole climate of thought will be different. | Атмосфера мышления станет иной. |
| In fact there will be no thought, as we understand it now. | Мышления в нашем современном значении вообще не будет. |
| Orthodoxy means not thinking--not needing to think. | Правоверный не мыслит -- не нуждается в мышлении. |
| Orthodoxy is unconsciousness.' | Правоверность -- состояние бессознательное. |
| One of these days, thought Winston with sudden deep conviction, Syme will be vaporized. | В один прекрасный день, внезапно решил Уинстон, Сайма распылят. |
| He is too intelligent. | Слишком умен. |
| He sees too clearly and speaks too plainly. | Слишком глубоко смотрит и слишком ясно выражается. |
| The Party does not like such people. | Партия таких не любит. |
| One day he will disappear. | Однажды он исчезнет. |
| It is written in his face. | У него это на лице написано. |
| Winston had finished his bread and cheese. | Уинстон доел свой хлеб и сыр. |
| He turned a little sideways in his chair to drink his mug of coffee. | Чуть повернулся на стуле, чтобы взять кружку с кофе. |
| At the table on his left the man with the strident voice was still talking remorselessly away. | За столиком слева немилосердно продолжал свои разглагольствования мужчина со скрипучим голосом. |
| A young woman who was perhaps his secretary, and who was sitting with her back to Winston, was listening to him and seemed to be eagerly agreeing with everything that he said. | Молодая женщина -- возможно, секретарша -внимала ему и радостно соглашалась с каждым словом. |
| From time to time Winston caught some such remark as 'I think you're so right, I do so agree with you', uttered in a youthful and rather silly feminine voice. |