– Сидит в углу, возле стеночки. Если посмотришь туда, откуда пришел, и как следует вытянешь шею, то увидишь парик в виде башни. Сегодня вид у нее как Марии-Антуанетты. Я вышла на минутку, проветриться. Ей там хорошо, правда ведь? Несколько юных леди практикуются с ней во французском.
– Графиня кажется счастливой, – подтвердил Джонатан, хотя почти и не повернулся в ту сторону. У него было такое чувство, что стоит ему моргнуть, и Томми исчезнет.
Еще одна пауза.
«Бум!» – подумала Томми.
Ей показалось, что воздух между ними нагрелся. Она могла дотронуться до него кончиками пальцев, как до чего-то вещественного. Теплого бархата, например.
Хотя, должно быть, просто горели ее щеки.
«Еще немного – и расплавишься», – сказала себе Томми.
Она обмахнулась веером и задумчиво заметила:
– Джонатан Редмонд в своей естественной среде обитания. Мог бы твой брат Майлс описать это? Так же как он описывает туземцев?
– Я предложу ему твою идею.
– И таким вот образом ты проводишь свои вечера? На ярмарке наследниц.
– Или бегая от преследования наследниц. Это зависит от точки зрения. По крайней мере, моя мать счастлива.
Странно, он говорил вроде бы искренне.
Томми решила проявить сочувствие.
– Какая это, должно быть, жертва – танцевать с юной воспитанной леди Грейс Уэрдингтон… Дважды за один вечер.
Редмонд промолчал. Томми сообразила, что нечаянно выдала себя, и он понял, что она следила за ним.
И довольно долго.
– Это правда. – Джонатан шагнул к ней. Томми сделала шаг назад. – Не знаю, чем я заслужил такое наказание. Ее ясные голубые глаза портят все.
– А золотые локоны – настоящая помеха в поисках жениха. Ее мамаша, должно быть, в отчаянии, что не может подыскать ей подходящую пару.
Джонатан сделал еще шаг вперед, она снова отступила.
– Твое сострадание, Томми, настоящий бальзам на душу. Танцевать так близко от бюста, от которого веет холодом и чопорностью… Нет никакого другого способа описать это великолепие, кроме как нечто невыносимое. То был акт чистейшего милосердия, говорю же тебе.
Теперь им стало весело.
– Как ты, должно быть, настрадался! – с чувством сказала Томми. – Однако я уверена, что тебе уготовано место в раю. Ради ее губ, похожих на розовые бутоны, которые оскорбляют взор.
– Верно. Я предпочитаю целовать губы из лавы и шелка.
Последовала молчаливая пауза, короткая, взаимная и шокирующая, сродни удару по лицу. Томми отодвигалась от Джонатана до тех пор, пока не прижалась бедрами к столу. Ее рука поднялась и коснулась рта. Пальцы так и остались на нижней губе.
Джонатан следил за ней. Слегка нахмурившись, он глазами нашел ее взгляд.