Из пентаграммы выступила фигурка... мальчик лет двенадцати, стриженный под ежик.
Garcia darted forward and punched Jim in the mouth. He could smell mixed garlic and pepperoni on his breath. It was all slow and painless.
Jim felt a sudden heaviness, like lead, in his groin, and his bladder let go. He looked down and saw a dark patch appear and spread on his pants.
Гарсиа рванулся вперед и заехал Джиму в зубы. В лицо тому шибануло чесноком и итальянскими макаронами, удара Джим не почувствовал, все воспринималось им как в замедленной съемке.
Внезапная тяжесть в области паха заставила его опустить взгляд: по штанам расползалось темное пятно.
“Look, Vinnie, he wet himself!” Lawson cried out. The tone was right, but the expression on his face was one of horror—the expression of a puppet that has come to life only to find itself on strings.
- Гляди, Винни, обмочился! - крикнул Лоусон. Тон был верный, но лицо выражало ужас - лицо ожившей марионетки, вдруг осознавшей, что ее по-прежнему дергают за ниточки.
“Let him alone,” the Wayne-thing said, but it was not Wayne's voice—it was the cold, greedy voice of the thing from the pentagram. Run, Jimmy! Run! Run! Run!”
Jim slipped to his knees and a hand slapped down on his back, groping for purchase, and found none.
- Не трогайте его, - сказал «Уэйн», но голос был не Уэйна - этот холодный алчный голос уже ранее доносился из пентаграммы. - Беги, Джимми! Беги, беги, беги!
Он упал на колени, и чья-то пятерня успела скользнуть по его спине в поисках добычи.
He looked up and saw Vinnie, his face stretching into a caricature of hatred, drive his knife into the Wayne-thing just below the breastbone .. . and then scream, his face collapsing in on itself, charring, blackening, becoming awful.
Он поднял глаза и увидел искаженную ненавистью физиономию Винни, который всаживает нож под сердце своей жертве... и в тот же миг чернеет, обугливается, превращается в чудовищную пародию на самого себя.
Then he was gone.
Garcia and Lawson struck a moment later, writhed, charred, and disappeared.
Через мгновение от него не осталось и следа. Гарсиа и Лоусон тоже нанесли по удару - и тоже в корчах, почернев, бесследно исчезли.
Jim lay on the floor, breathing harshly. The sound of the freight train faded.
His brother was looking down at him.
Он лежал на полу, задыхаясь, громыхание товарняка сходило на нет. На него сверху вниз смотрел старший брат.
“Wayne?” he breathed.
And the face changed. It seemed to melt and run together. The eyes went yellow, and a horrible, grinning malignancy looked out at him.