Олдвилль вытащил из кармана книжечку и помахал ею.
- Нет, - рявкнула леди Илейн. – Плохая идея.
- Не вижу, почему, - сказал Олдвилль. – Это глупая книжка, все теории из нее я опроверг. Она идеально подходит.
- Нет, - повторила леди Илейн. – Ты не должна…
Если бы я ждала ее разрешения, то это тянулось бы вечность. Никто не видел меня, я могла делать все, что хочу. Я забрала книгу из руки Олдвилля, убежала от протянутой руки леди Илейн, и песня разрушения полилась из меня.
Она была невероятно сложной, близкой к Дикой магии, с яркими гласными, но я не понимала звуки. Я долго запоминала их и теперь хотела исполнить идеально.
К моему потрясению, чары сработали раньше, чем остальные. Я не успела допеть первую фразу, а книга рассыпалась в моих руках.
Я потрясенно замолчала.
Нат присвистнул.
- Она это сделала!
Леди Илейн широко улыбнулась.
Пенебригг и сэр Барнаби почти танцевали. Даже Олдвилль был рад.
Я слабо улыбнулась, но мыслями осталась с нотами спетой песни. Почему она так странно сработала?
Вопрос отвлек меня, и я забыла правильно дышать. Увидев тень своей руки, я спохватилась и попыталась вернуть магию. Но поздно, моя хватка на чарах скрытности уже ослабла. Вздохнув, я отпустила песню и стала видимой.
Крестная улыбалась, и остальные поздравляли меня.
- Потрясающее выступление, - взгляд Пенебригга за мерцающими очками был гордым.
- Впечатляет, - сказал Олдвилль. – Очень впечатляет.
- Точно, - согласился сэр Барнаби и стукнул тростью. – Если мы отправим вас завтра в Тауэр, у вас будут козыри.
- Завтра? – улыбка леди Илейн пропала. – Нет. Это не обсуждается.
- Чем скорее, тем лучше, миледи, - сказал сэр Барнаби. – Времени мало.
- Еще неделю, - потребовала леди Илейн. – Неделю, чтобы отточить ее навыки.
- Мы не можем ждать так долго, - осторожно сказал Пенебригг.
- Но мы сможем за это время сыграть свою роль, - согласился сэр Барнаби. – Мятеж организовать сложно, хоть мы и долго готовились.
Олдвилль не обрадовался, но кивнул.
- Хорошо. Но только неделю.
Леди Илейн склонила голову.
- Хорошо. А теперь идите, а мы займемся делом.
Она принялась прогонять их, Нат повернулся ко мне.
- Твоя рука, - начала я.
- Заживет, - сказал хрипло Нат. – Не переживай. Тебе есть о чем думать.
Он был прав. Я должна была отрепетировать песни, пересмотреть карты и увидеть тысячу мелочей до похода в Тауэр.
Но я переживала, ведь Нат уходил и прятал руку. Я думала о его поражении и утомленно опущенных плечах. Он так и не посмотрел мне в глаза. И я думала о тех, кто сражался вместе с ним, кто застрелился, лишь бы не встретиться с тенегримами.