Оставшееся место занимали полки, книги, ракушки, гирьки, весы, рисунки и котелки. И, конечно, тут были часы – не меньше двух десятков на вид, золотые и бежевые, они выглядывали отовсюду в комнате.
Я подошла к Нату и указала на дымчатые флаконы.
- Что там?
- Всякие ингредиенты, - сказал Нат. – Штучки. Доктор Пенебригг собирает диковинки.
- Что он с ними делает?
- Мы используем их для наших экспериментов.
- Для каких? – спросила я, удивленно глядя на флаконы.
- О, нас интересует почти все: природа притяжения, свойства света, движение планет, музыка неба, циркуляция крови.
Я смотрела на него, удивленная энтузиазмом в его голосе. В этот раз он звучал не отталкивающе.
- Действительно, все.
- Точно. Новые мысли витают в воздухе, новые открытия делаются каждый день. Интересно быть частью этого, - энтузиазм угас, и он добавил. – Насколько это позволяет наша борьба со Скаргрейвом, - он взял ручку и склонился над столом.
Я коснулась свертка алой ткани в лодке.
- Это шелк? С ним вы тоже делаете эксперименты?
В этот раз он не отрывался от работы.
- Ты всегда задаешь так много вопросов?
- Ты бы на моем месте молчал?
К моему удивлению, Нат задумался над вопросом.
- Думаю, нет, - он отложил ручку, пытаясь проявить больше терпения, чем прошлой ночью. – Ладно, спрашивай.
- Для чего вам шелк? – спросила я.
- Мы растворяли немного в кислоте, когда изучали цвет. Но чаще он служит фоном для гравюр.
- Гравюр?
- Мы торгуем гравюрами. Ими и часами, если точнее. Но часовщики нынче не в почете, так что об этом мы не кричим.
- Это из-за Опустошения?
- Да, - Нат покрутил ручку. – После того, как тенегримы нашли виновников, часовщикам приказали закрыть магазины, боясь, что там будут мятежники. Всех, кого подозревали в связи с тем часовщиком, уводили на допрос. Этого мы избежали, ведь не имели с ними дел. Но даже если связи нет, нужно просить у Скаргрейва разрешения открыть заново дело. Доктор Пенебригг решил просто закрыть магазин и переехал сюда.
- Но он оставил часы, - сказала я, слушая их тиканье.
- Да. И он научил меня работать с ними. Но на хлеб нынче мы зарабатываем, в основном, гравюрами, - он что-то записал. – А теперь мне нужно работать.
Он работал над гравюрой? Я шагнула вперед и посмотрела на наклоненный стол с другого конца. Он писал на обычном листке бумаги, лежащем рядом с книгой. Было видно край обложки книги, и она была цвета темного мха.
- Книга из библиотеки? – догадалась я.
Ручка Ната замерла.
- А ты ничего не упускаешь, да?
- Что там? – я посмотрела на перевернутый текст. – Такое я читать не умею.