Разбудил меня звук распахивающейся двери и встревоженный голос Мэтью.
— Папа, папа, Джилли пропала!
Я поняла, что всё ещё лежу в объятиях Рассела, щекой на его груди, и сама его обнимаю, видимо, развернувшись во сне. А Рассел совершенно спокойно откинул одеяло, в которое я, оказывается, закопалась с головой, с моей макушки и успокоил сына.
— Не пропала, вот она.
— А почему она спит здесь?
— Потому что она — моя жена. А муж и жена обычно спят вместе.
— Но она уже давно твоя жена, но раньше спала в своей комнате.
— Видишь ли, сынок, — Рассел поудобнее устроился на подушке, вынудив одеяло упасть ещё ниже, открыв моё лицо, и я встретилась глазами с Ники, стоящим в дверях, Мэтью же уселся в ногах нашей кровати, готовый слушать объяснение. — Джилли во сне ворочается, а у меня нога ещё не до конца зажила, хотя гипс и сняли, и если бы она лягнула меня, мне было бы больно. А теперь нога совсем зажила, и мы решили, что даже если Джилли её и заденет случайно, то ничего страшного не случится. Вот она и перебралась ко мне, и теперь всегда будет спать со мной.
— Ага, понятно, — кивнул Мэтью. — А то Ники испугался.
— Я думал, что Джилли ушла, — прошептал мальчик. — Как мама.
— Джилли никуда от нас не уйдёт, обещаю, — успокоил его Рассел, а я кивнула. Мальчики вышли из комнаты, и я услышала из коридора голос Мэтью.
— Знаешь, если моя жена будет лягаться, я не стану с ней спать в одной кровати, даже и со здоровыми ногами.
— А я никогда не женюсь, — ответил Ники. — Ну их, этих девчонок, они все глупые.
Мы дружно захихикали, и неловкость, возникшая после пробуждения, исчезла.
— И совсем не страшно, правда? — улыбнулся Рассел, вставая.
И я согласилась, что да, совсем не страшно. Мне вообще-то очень понравилось. Особенно учитывая, что Рассел, действительно, не храпел.
Так прошло ещё три ночи — мы, просто спали в объятиях друг друга. Я всё ещё ложилась вечером на край кровати, но уже ждала, когда Рассел притянет меня к себе и заключит в объятия. Мне хотелось большего, очень хотелось, но я не решалась проявить инициативу, а Рассел тоже ничего другого себе не позволял.
Но на пятую ночь всё изменилось. Мы, как обычно, уснули, прижавшись друг к другу, но среди ночи я проснулась от того, что губы Рассела целуют меня, а его руки бродят по моему телу, даря совершенно непередаваемые ощущения. Я даже не сразу поняла, что это совсем не сон, ведь в последнее время мне нередко снилось нечто подобное, но осознав, что не сплю, не стала отстраняться, наоборот, я стала целовать Рассела в ответ. Не сразу до меня дошло, что он спит, но в тусклом свете фонарей, льющемся в окна спальни, я увидела, что глаза его крепко закрыты. Но в данный момент мне было уже всё равно, пусть даже он спит, пусть, только бы не останавливался.