Но тут его сразу заставили опомниться. Какой-то молодой немец заметил Ендрека и показал остальным, другой сорвал у него с головы шляпу, третий втолкнул в середину толпы; громко хохоча, парни стали перебрасывать его из рук в руки. Промокший мальчишка, замызганный, босой, в посконной рубахе, был похож на пугало. В первую минуту, растерявшись, он перелетал от одного немца к другому, как измазанный грязью мяч. Но вдруг он встретил серые глаза дочери учителя, и в нем проснулась дикая энергия. Он пнул ногой какого-то плотника, рванул за куртку каменщика, как молодой бычок, боднул головой в живот старика Хаммера и, когда вокруг него стало просторнее, остановился, сжимая кулаки и высматривая, куда бы броситься, чтобы пробить себе дорогу.
Поднялся шум. Одни, потягивая пиво, смеялись над мальчишкой; другие — те, кого он толкнул, — хотели его поколотить. К счастью, старик Хаммер узнал его и спросил:
— Ну, ты что тут скандалишь, мальчик?
— А зачем они меня швыряют!.. — ответил Ендрек, чуть не плача.
Немцы о чем-то затараторили, но Хаммер взял мальчика за руку и отвел в сторону. Тут его увидел учитель и крикнул:
— Ты из той хаты, за рекой?
— Да.
— Что ты тут делаешь?
— Я пришел поглядеть, как ваши молятся, а эти стервецы давай меня тормошить…
Он вдруг замолк и покраснел, заметив устремленные на него серые глаза дочери учителя. Она держала в руке стакан пива и, подойдя к мальчику, протянула ему.
— Ты промок, — сказала она, — выпей.
— Не хочу! — ответил Ендрек и смутился.
Ему показалось, что резко отвечать такой прекрасной пани не совсем хорошо.
— Где ты промок? — спросила она с любопытством.
— В реке, — тихо ответил Ендрек. — Бежал к вам сюда вброд.
— Ты выпей, — настаивала девушка, протягивая ему стакан пива.
— Еще, чего доброго, опьянею, — ответил мальчик.
Наконец он выпил, заглянул в ее смуглое лицо и опять густо покраснел. По губам девушки скользнула печальная улыбка.
В эту минуту заиграли скрипки и контрабас. Тяжело подпрыгивая, к дочери учителя подбежал Вильгельм Хаммер и повел ее танцевать. Уходя, она еще раз окинула Ендрека грустным взглядом.
Ендрек сам не мог понять, что с ним делается. Ярость и боль сдавили ему горло и ударили в голову. То ему хотелось броситься на Вильгельма Хаммера и изорвать на нем его цветистую жилетку, то он готов был завыть в голос… Он круто повернулся, решив уйти.
— Уходишь? — спросил его учитель.
— Пойду.
— Поклонись от меня отцу.
— А от меня скажи, что в день святого Яна я отниму у него луг, — вмешался старик Хаммер.
— А разве этот луг ваш? — спросил Ендрек. — Отец не у вас, а у пана брал его в аренду.