– А ты что, ее не боишься? – спросили они.
– Нет, – сказал я. – Меня же она не ударила. А даже наоборот.
– Что правда, то правда, – сказали братья.
Потом все долго молчали. Братья переглядывались, о чем-то глубоко задумывались, время от времени произносили шепотом какое-нибудь слово, чтобы удостовериться, что все думают об одном и том же.
– Хорошо, – сказали они в конце концов. – Мы признаём, что боимся ее. Она дерется, если кто-то на нее не так посмотрит. Так что мы решили: в пятницу мы на нее смотреть не будем, смотри ты за нас за всех. А потом расскажешь, что видел, договорились?
– Договорились, – сказал я и спросил, что мне за это будет.
– Чем больше подробностей, тем больше нуги и кислых леденчиков, – пообещали они.
Я с нетерпением ждал пятницы. Я всегда любил купаться, но раньше я купался вместе с братьями, а теперь я буду купаться и присматриваться к Толстушке Мене – это даже еще интереснее.
– Как хорошо, что вы идете вместе, – сказала мама перед нашим уходом и попросила Толстушку Мене за мной приглядеть.
– Возьми его с собой в кабинку для переодевания и проследи, чтобы он не надел плавки наизнанку.
Я посмотрел на братьев, у которых разом во рту пересохло, и заулыбался при мысли о горах нуги и мешках кислых леденцов.
– Она потеет, – сказал один брат. – Ничего не делает и все равно потеет.
Мы кивнули и склонились еще ниже. Жаба, лежавшая на гальке, глянула на нас, шевельнула передними лапками, будто хотела сдвинуться с места, но передумала. Будто ей все равно – что двигаться, что сидеть на месте.
– Это не пот, а жир, – сказал другой брат.
– Слизь из бородавок, – сказал третий.
– Может, она просто мокрая? – спросил я.
– С чего ей быть мокрой? – сказали мои братья. – Жабы не плавают. Они же не лягушки.
Наша мама вышла из постирочной с корзиной мокрого белья. Направляясь к открытой веранде, чтобы его развесить, она посмотрела против солнца, что мы делаем.
– Занялись бы чем-нибудь! – крикнула мама. – У меня есть работа для мальчиков, которые томятся бездельем.
– Мама, мы не томимся бездельем, – ответили мы. – Мы очень заняты.
– Да уж вижу, – сказала мама. – Как всегда, полно идей, и все бурлят и пенятся. Ну-ну. – И посмотрела на нас так, будто мы – пена на пиве.
Мы с братьями переглянулись. Нас только что обругали лентяями, да мы и чувствовали себя лентяями, точно покрытые бородавками жабы, которые потеют, хотя ничего не делают. Мы что-то пробурчали про себя.
– Она думает, что мы бездельничаем… – сказал мой брат.
Он наклонился и тут же снова распрямился. Мы не ожидали, что он может наклониться так быстро. И не ожидали, что он подхватит жабу с земли. Мы смотрели то на его лицо с непроницаемым выражением, то на руку с жабой, и не понимали, что он собирается сделать. Может, стоит сначала обсудить? Чтобы головы побурлили идеями.