Удар! Ещё удар!.. (Раевский) - страница 32
Э. принял жертву.
Дальше события замелькали, как в кино. Казалось, вдруг развернулась туго скрученная пружина. Оба противника уже были в цейтноте, ходы следовали друг за другом с такими короткими интервалами, что мальчишки в клетчатых шапочках не успевали передвигать огромные фанерные фигуры на демонстрационной доске.
Всего через двадцать одну минуту все было кончено: Э. под угрозой мата или потери фигуры сдался.
Александр Александрович глубоко, с облегчением вздохнул. Только сейчас он заметил, что почему-то не сидит, а стоит. Неужели он весь конец партии наблюдал вот так, стоя?
— Порядок, — прогудел кто-то за его спиной. Это был Игнат Михайлович, веселый, улыбающийся.
— Да, здорово, — откликнулся Александр Александрович. Но вдруг подумал:
«А если б ничья? И Э. занял бы первое место? Что тогда?»
Он нахмурился, замолчал, исподлобья глядя на Игната Михайловича: «Сердился бы? Или нет? Все равно! — вдруг ясно понял он. — Все равно! Случись второй раз такое, и я опять… Только так!»
БОЛЕЛЬЩИК
Мы сидели у телевизора. Передавали баскетбольный матч из Будапешта.
Игра была заурядной. Но зато репортаж!.. О, репортаж велся изобретательно, с живым юморком. Находчивый оператор то и дело ловил в кадр какого-то неистового болельщика. Уже немолодой, с бородкой, в очках, он вскакивал, что-то кричал, яростно махал руками, причем очки у него каждый раз сползали. И главное, в упоении он азартно хлопал сидящего впереди солидного мужчину по плечу. Тот оборачивался, что-то сердито внушал ему. Но через минуту болельщик все забывал и опять азартно шлепал соседа. Мы прямо покатывались со смеху.
Настал перерыв. Разговор у нас сразу завязался о болельщиках, об их неутомимости, преданности, смекалке, изобретательности.
— О, болельщики — удивительный народ! — сказал Михаил Аркадьевич.
Это был московский тренер, на днях приехавший к нам погостить. Все в нашей компании с уважением умолкали, как только он начинал говорить. Как-никак — столичная знаменитость.
— Был вот, например, такой случай, — Михаил Аркадьевич обвел всех глазами, словно водворяя тишину, хотя и так было тихо. — На стадионе в Киеве стали часто замечать собачонку. Маленький, лопоухий черный песик. Шастает меж скамеек и возле трибун. Ну, шастает и пусть…
Но потом зрители обратили внимание, что в беготне этой животины есть какой-то определенный маршрут. Гоняется она от трибун к входу и обратно. И снова от трибун к выходу. Как по расписанию. Что такое?
Однажды подметили — в пасти у песика что-то зажато. Вроде — медная гильза, патрон. Тут уж заинтересовались. И выяснилось: жили-были четверо друзей-студентов. Все четверо — ярые болельщики. А денег на билеты — пшик. И вот додумались. Один по знакомству получил контрамарку на стадион на весь сезон. Пройдет, потом сунет эту контрамарку собачке в зубы, в гильзу. А она уже натаскана. Мимо контроля выскочит со стадиона. Там ее ждет второй студент. Вынет из гильзы эту самую контрамарку — и тоже проходит. А песик таким же манером относит контрамарку третьему, четвертому…