| Сначала он занимался пустяками - "чтобы выиграть время", как он объяснил Голдсуорти, с которым подружился в клубе Алта-Пасифик и по рекомендации которого прошел в члены клуба. |
| And it was well that Daylight played closely at first, for he was astounded by the multitudes of sharks-"ground-sharks," he called them-that flocked about him. | И благо ему, что он поостерегся: он был искренне потрясен обилием мелких акул - "сухопутных акул", как он называл их, - кишевших вокруг него. |
| He saw through their schemes readily enough, and even marveled that such numbers of them could find sufficient prey to keep them going. | Он видел их насквозь и диву давался, что добычи хватает на такое огромное множество ртов. |
| Their rascality and general dubiousness was so transparent that he could not understand how any one could be taken in by them. | Все они были столь явные мошенники и проходимцы, что Харнишу просто не верилось, чтобы они могли кому-нибудь втереть очки. |
| And then he found that there were sharks and sharks. | Но очень скоро он узнал, что бывают и другие акулы. |
| Holdsworthy treated him more like a brother than a mere fellow-clubman, watching over him, advising him, and introducing him to the magnates of the local financial world. | Голдсуорти относился к нему не просто как к члену своего клуба, а почти как к брату родному: давал советы, покровительствовал ему, знакомил с местными дельцами. |
| Holdsworthy's family lived in a delightful bungalow near Menlo Park, and here Daylight spent a number of weekends, seeing a fineness and kindness of home life of which he had never dreamed. | Семья Г олдсуорти жила в прелестной вилле около Мэнло-Парка, и на этой вилле Харниш провел не одно воскресенье, наслаждаясь таким утонченным домашним уютом, какой ему и не снился. |
| Holdsworthy was an enthusiast over flowers, and a half lunatic over raising prize poultry; and these engrossing madnesses were a source of perpetual joy to Daylight, who looked on in tolerant good humor. | Г олдсуорти был страстный любитель цветов и вдобавок до самозабвения увлекался разведением ценных пород домашней птицы. И та и другая мания крайне забавляли Харниша, служили ему неиссякаемым источником добродушных насмешек. |
| Such amiable weaknesses tokened the healthfulness of the man, and drew Daylight closer to him. | В его глазах такие невинные слабости только доказывали душевное здоровье Г олдсуорти, и это еще сильнее располагало к нему. |