| Они же, сверхчеловеки, выше всяких заповедей: им можно красть, и чем крупнее кража, тем большим почетом они пользуются среди своих сообщников. |
| The more Daylight played the game, the clearer the situation grew. | По мере того как Харниш глубже вникал в игру, картина становилась все отчетливее. |
| Despite the fact that every robber was keen to rob every other robber, the band was well organized. | Несмотря на то, что каждый грабитель норовит ограбить другого, шайка хорошо организована. |
| It practically controlled the political machinery of society, from the ward politician up to the Senate of the United States. | Она фактически держит в руках весь политический механизм общества, начиная от кандидата в конгресс какого-нибудь захолустного округа и кончая сенатом Соединенных Штатов. |
| It passed laws that gave it privilege to rob. | Она издает законы, которые дают ей право на грабеж. |
| It enforced these laws by means of the police, the marshals, the militia and regular army, and the courts. | Она осуществляет это право при помощи шерифов, федеральной полиции, местных войск, регулярной армии и судебных органов. |
| And it was a snap. | Все идет как по маслу. |
| A superman's chiefest danger was his fellow-superman. | Сверхчеловеку некого и нечего опасаться, кроме своего собрата - разбойника. |
| The great stupid mass of the people did not count. | Народ не в счет. |
| They were constituted of such inferior clay that the veriest chicanery fooled them. | Это просто быдло; широкие народные массы состоят из существ низшей породы, которых ничего не стоит обвести вокруг пальца. |
| The superman manipulated the strings, and when robbery of the workers became too slow or monotonous, they turned loose and robbed one another. | Грабители дергают за веревочки, а когда ограбление рабочих почему-либо идет недостаточно бойко, они кидаются друг на друга. |
| Daylight was philosophical, but not a philosopher. | Харниш любил философствовать, но философом не был. |
| He had never read the books. | За всю свою жизнь он не взял в руки ни одной серьезной книги. |
| He was a hard-headed, practical man, and farthest from him was any intention of ever reading the books. | Это был прежде всего человек дела, упрямый и настойчивый, книжная премудрость нисколько не привлекала его. |
| He had lived life in the simple, where books were not necessary for an understanding of life, and now life in the complex appeared just as simple. | В той суровой, первобытной стране, где он жил до сих пор, он не нуждался в книгах для понимания жизни; но и здесь, в новых условиях, жизнь представлялась ему такой же простой и понятной. |