|
| The lean stomach had become a paunch. | Вместо подтянутого живота - брюшко. |
| The ridged muscles of chest and shoulders and abdomen had broken down into rolls of flesh. | Выпуклые мышцы груди и плеч превратились в дряблые валики мяса. |
| He sat down on the bed, and through his mind drifted pictures of his youthful excellence, of the hardships he had endured over other men, of the Indians and dogs he had run off their legs in the heart-breaking days and nights on the Alaskan trail, of the feats of strength that had made him king over a husky race of frontiersmen. | Он отвернулся от зеркала, и в памяти его замелькали картины минувших дней, когда все было ему нипочем; вспомнились лишения, которые он переносил лучше всех; индейцы и лайки, загнанные им в суровые дни и ночи на снежной тропе; чудеса силы и ловкости, поставившие его королем над богатырским племенем первооткрывателей. |
| And this was age. | Итак - старость. |
| Then there drifted across the field of vision of his mind's eye the old man he had encountered at Glen Ellen, corning up the hillside through the fires of sunset, white-headed and white-bearded, eighty-four, in his hand the pail of foaming milk and in his face all the warm glow and content of the passing summer day. | И вдруг перед его внутренним взором возник образ старика, которого он встретил в Глен Эллен; восьмидесятичетырехлетний старец, седовласый и седобородый, поднимался по крутой тропинке в лучах пламенеющего заката; в руке он нес ведерко с пенящимся молоком, а на лице его лежал мирный отблеск уходящего летнего дня. |
| That had been age. | Вот то была старость! |
| "Yes siree, eighty-four, and spryer than most," he could hear the old man say. | "Да, сударь, восемьдесят четыре годочка, а еще покрепче других буду! - явственно слышал он голос старика. |
| "And I ain't loafed none. | - Никогда не сидел сложа руки. |
| I walked across the Plains with an ox-team and fit Injuns in '51, and I was a family man then with seven youngsters." | В пятьдесят первом перебрался сюда с Востока на паре волов. Воевал с индейцами. Я уже был отцом семерых детей". |
| Next he remembered the old woman of the chaparral, pressing grapes in her mountain clearing; and Ferguson, the little man who had scuttled into the road like a rabbit, the one-time managing editor of a great newspaper, who was content to live in the chaparral along with his spring of mountain water and his hand-reared and manicured fruit trees. | Вспомнилась ему и старуха, которая жила в горах и делала вино на продажу; и маленький Фергюсон, точно заяц, выскочивший на дорогу, бывший заведующий редакцией влиятельной газеты, мирно живущий в глуши, радостно смотрящий на свой родничок и ухоженные плодовые деревья. |